может проснуться. И — проснулась сама.

Была глубокая ночь. Бедняжка Долли боролась со сном с книгой в руках, сидя у моей постели. Меня распирало желание поделиться с кем-нибудь тем, что я поняла во сне, но едва я открыла рот, как сразу поняла, сколь губительным может оказаться это знание для Долли. И всё же держать это в себе не было совершенно никакой возможности! И я решительно соскользнула с постели и сказала ей:

— Долли, собирайся, мы идём к миссис Перегрин.

— Прямо сейчас? — испугалась она.

— Да, прямо сейчас. Это совершенно не терпит отлагательств. И тебя взбодрит заодно.

Я не знала, как повести разговор таким образом, чтобы Долли его не услышала, но не оставлять же её здесь! Поэтому я понадеялась на мудрость миссис Перегрин, женщины в некоторой степени резкой, но незлой.

Мы с Долли шли по ночной деревне, и я лихорадочно пыталась придумать, как должным образом извиниться за вторжение и за то, что поднимаю немолодую женщину с постели. Но, к моему безмерному удивлению, оказалось, что в доме миссис Перегрин горит свет. Немного обнадёженная этим, я постучала в дверь.

Миссис Перегрин в юности была невероятно красива. Её фотокарточки видели все, они были предметом нашей гордости: подумать только, в скромной британской деревеньке распустилась такая роза! Замуж она, конечно, вышла рано, но её мужа, которому она успела родить ребёнка, убили во время Первой мировой. Впрочем, вдовой красавица Марта не осталась, и второй муж стал отцом ещё троих рождённых ею детей. Но война была жестока к бедняжке: Стивен Перегрин погиб в сорок первом. После этого миссис Перегрин заявила, что с неё хватит мужей, а с мира — войн, поэтому она останется вдовой и станет растить детей. Теперь она жила одна, её младшая дочь совсем недавно вышла замуж и уехала в Мач-Бэнем. Но, кажется, одиночество не тяготило миссис Перегрин. Она с удовольствием принимала у себя местное общество, общалась с подругами, сама ходила в гости. Одним словом, вела жизнь достаточно активную, хотя и не пыталась заработать, так сказать, формальный авторитет, например, официально занимаясь делами прихода.

Я решительно постучалась в дверь. Долли ёжилась у меня за спиной, очень уставшая, но до крайности заинтересованная.

* * *

Вскоре дверь распахнулась, и на пороге воздвиглась миссис Перегрин с лампой в руке.

— Мисс Фрэнсис Марш, — констатировала она, — и мисс Дороти Рубенс. Проходите, дамы. Что привело вас ко мне в столь поздний час?

Мы вошли внутрь, и оказалось, что мисс Перегрин была не одна. В кресле у камина, благостная и, по своему обыкновению, с вязанием в руках сидела мисс Марпл. Увидев нас, она встревожилась.

— Что-то случилось?

— Да, — выпалила я, — я поняла, что стряслось с Мирандой Хопкинс!

— Вот что, — сказала миссис Перегрин, — я сейчас принесу чаю с печеньем, а вы садитесь, где вам будет удобнее. И не шумите слишком, Руби, моя горничная, только недавно легла спать.

Мы расселись, а я всё никак не могла понять, как не навредить Долли моим рассказом. Ведь если я права, это означает, что она может сотворить с собой то же, а это ужасно.

У Миранды Хопкинс были два брата и старшая сестра, любящие родители и жених. Я помнила её хохотушкой, любительницей рискованных затей и вообще довольно отважной девушкой. Долли отличалась от неё, как день от ночи: скромная, начитанная, очень вежливая, она редко делилась с кем-то сокровенным и никогда не принимала участия в шалостях. Если Миранда, которая так любила жизнь и смеялась над теми, кто её осуждал, поступила так, что же будет с Долли?

Но как умолчать о подробностях, я не представляла, так что положилась на провидение и, когда миссис Перегрин вернулась с чаем, начала рассказывать. Меня слушали внимательно, хотя мне казалось, что я говорю так путано, что смысл моих слов ото всех ускользает.

— …А потом я увидела на берегу этого крохотного озерца тростник и всё поняла, — бормотала я, проклиная своё косноязычие. — Понимаете, там были не заросли тростника, а буквально несколько стеблей, неожиданно высоких, и я вспомнила Сирингу и поняла, куда делась напея. За ней гнались, и она просто превратилась в тростник, понимаете? Поэтому не появилась новая: она ведь не умерла, она всё там же, на месте, на своём лугу. Но наяву мы — отображение себя ночных, то есть та напея наяву, наверное, похожа на Миранду. Растение, понимаете?

Какое-то время все молчали. Потом Долли медленно произнесла:

— Но мы ведь не можем управлять своими снами.

— Вздор, — немедля отозвалась миссис Перегрин. — Мисс Марш только что рассказала, как решила выйти из леса и пойти искать дорогу — и так и сделала.

— Бедная девушка, — вздохнула мисс Марпл, переворачивая вязание. — Ей не удалось защитить себя. Ну уж нет, больше такого допустить нельзя. Это чудовищно. Если вы правы, мисс Марш, то во снах кто-то перешёл границу дозволенного. Мы положим этому конец.

— Как же чертовски жаль, что о подобных безобразиях нельзя просто донести в полицию! — миссис Перегрин стукнула кулаком по столу; мы с Долли подпрыгнули. — Или хотя бы рассказать кому-нибудь. Ишь, придумали: неприлично, неприлично!

— Марта, — успокаивающе сказала мисс Марпл, — не шуми. Тут наяву муж жену душит каждый вечер, а она молчит, а ты хочешь, чтобы о снах рассказывали. Мисс Марш, спасибо вам большое, что пришли. Это действительно важно.

Миссис Перегрин решительно кивнула.

— Среди мёртвых её нет, — сказала она, — так что ваша теория, мисс Марш, очень похожа на правду.

— А вы откуда?.. — Я прикусила язык.

— Оттуда, — мрачно отозвалась она. — Я лампада.

Мне стало неловко. Спрашивать об <i>этом</i> миссис Перегрин казалось чем-то совершенно немыслимым. Но её ответ расставил всё по местам. Лампады, нимфы Аида, видели тех, кто уходил в мир теней. И если лампада утверждает, что Миранда Хопкинс не пересекала Лету, значит, так и есть. В конце концов, о тех, кого не видела сама, она, наверное, может спросить, как я расспросила потамию.

— Думаете, Миранда и есть та напея? — жалобно спросила Долли.

— Нужно всё выяснить. — Мисс Марпл закончила ряд и снова перевернула вязание. — У меня был довольно странный разговор с инспектором Слэком днём… Он, разумеется, не спешит делиться со мной информацией, он ведь и не должен этого делать, но у меня создалось такое впечатление, что наш случай не единственный. Я так поняла, что у нашего инспектора затребовали подробнейшего отчёта едва ли не из Скотланд-Ярда. Так что не будем спешить с выводами.

— Милочка, — миссис Перегрин взяла измученную Долли за руку, — пойдёмте-ка спать. Мы с вами ляжем вместе, а значит, и в сон