аналитический отдел «МИ-5».

Женившись в довольно позднем возрасте, граф Д’Олэнторн спешил наверстать упущенное время. Сейчас у него пятеро детей и жена —  сама прелесть. С вводом советских войск в Афганистан руководство Интеллидженс сервис закрепляет Чарльза Д’Олэнторна за этой страной. Он неоднократно вылетает в Пакистан для разветвления новой разведсети, посещает лагеря подготовки моджахедов, сам вербует для этих лагерей инструкторов из отставных английских командос, закупает для повстанцев оружие и медикаменты, затем передает их полевым командирам в обмен на русских пленных. Пленных после допросов и вербовки он передавал Международному Красному Кресту. «Перестройка» и последовавший за ней вывод советских войск поубавили работы профессору истории. Чарльз Мортимер Д’Олэнторн уже всерьез подумывал уйти в отставку и посвятить себя семье и науке. Но, как всегда в такие моменты, происходит что-то, что снова заставляет изменять планы и намерения. Развал Советского Союза, гражданская война в Таджикистане снова заставили мобилизовать все силы Восточного отдела. Больше года шла обработка информации, ее изучение, подготовка соответствующей «почвы». И вот теперь Д’Олэнторн прибыл в Пакистан, чтобы наконец начать большую операцию английской разведки. Возможно, самую крупную за последнее десятилетие.

Зазвонил телефон, сэр Чарльз нехотя поднялся с кресла, взял трубку.

— Да, Д’Олэнторн, слушаю.

— Добрый день, мистер Д’Олэнторн, вас беспокоит Фишер, Джеймс Фишер, —  в трубке раздался знакомый мягкий баритон, —  мы с вами встречались в Гарварде на симпозиуме по истории Персидского государства.

— Чем обязан? —  сухо поинтересовался Д’Олэнторн.

— Мистер Д’Олэнторн, я уже больше года в этой варварской стране и не знаю, когда придется вернуться домой. Случайно узнал о вашем приезде ... ну, одним словом, почему бы нам вместе не поужинать?

— Я сегодня сильно устал с дороги, —  проговорил сэр Чарльз и тут же в уме прикинул, что через два дня ему надо выехать в Кабул. А выехать, не узнав, чего от него хочет американец, просто непрофессионально.

— А что, если мы поужинаем завтра?

— Отлично, —  обрадовался американец, —  запишите, девятнадцать ноль-ноль, ресторан «Шахерезада», я закажу кабинет.

В мозгу профессионального разведчика, как на табло предупреждения, вспыхнуло слово «Шахерезада». Может, просто случайность... но у разведчиков высокого класса не бывает случайностей. Д’Олэнторн хорошо знал Фишера, резидента ЦРУ, и по произнесенному как бы вскользь слову знал, что разговор с янки пойдет о предстоящей операции.

...Земля стремительно приближалась. Держась за стропы парашюта, Волин следил за площадкой приземления. Небольшая поляна из темного пятна сперва стала серой, затем серо-зеленой, затем зеленой с серебристым блеском росы. Над верхушками сосен витали клочья утреннего тумана. Приземлился как положено, с носка на пятку и падением на бок. Туже подтянул на себя стропы, отстегнул лямки парашюта, скомкал купол. Схватив парашют в охапку, бегом бросился к месту сбора. На поляне уже собрались диверсанты. Волин вгляделся в их лица: Завада, Луч, Жарков, Иванов. Кого же нет? А, Виника...

— Где ефрейтор? —  спросил Волин, бросая в общую кучу парашют и свой шлем.

— Я видел, его отнесло на северо-восток в лес, может, на дереве завис, —  произнес Завада.

— Так, парашюты зарыть и замаскировать место, я в лес, скоро буду. —  Прижав к груди автомат, капитан трусцой побежал в темную чащу. Виника он нашел быстро, ефрейтор действительно повис на дереве. Купол парашюта зацепился за верхушку сосны.

— Режь стропы, —  приказал ему Волин.

— Да, вы чё, товарищ капитан, мне начальник ПДС голову за порчу парашюта оторвет, —  возмутился ефрейтор.

— Режь, или я тебе ноги из жопы повыдергиваю, —  процедил сквозь зубы Волин.

Ему не хотелось начинать операцию с мордобоя. Но если потребуется кулаком заставить подчиняться старшему, он готов.

— Слушаюсь, —  буркнул ефрейтор.

Стропорезом отсек стропы и рухнул на землю. При падении его подстраховал капитан. Затем, расстегнув лямки, скомандовал:

— Живо на дерево за куполом.

Пока Виник лазил за куполом, капитан саперной лопаткой вырыл небольшую яму. Затем в эту яму бросили порезанный парашют и шлем десантника. Быстро зарыл, прикрыв яму свежим дерном. Волин извлек из нарукавного кармана комбинезона небольшой флакон с жидкостью, отбивающей нюх у собак.

Все вокруг щедро полил этой жидкостью, затем хлопнул ефрейтора по плечу, сказал:

— Пошли.

На поляне их уже ждала группа с автоматами на груди в камуфлированных кепках и с измазанными гуталином лицами. Последний писк моды армейского спецназа.

«Нашли, что копировать у американцев», —  усмехаясь, подумал Волин. Вслух произнес:

— Ладно, становись.

После того как диверсанты выстроились, скомандовал:

— Теперь попрыгали, мальчики.

Ни у одного из прыгающих ничего не зазвенело, не загрохотало, все было тихо.

— Так, двинулись. Первым Завада, за ним Жарков, Виник, Луч, замыкающий Иванов. Рысью марш.

Группа бесшумно побежала по направлению к лесу. Волин напоследок еще раз оглянулся. Вокруг все было тихо.

Первые солнечные лучи уже начали окрашивать в бледно-розовый цвет небо над лесом...

Ресторан «Шахерезада» был достопримечательностью Исламабада. Самый фешенебельный ресторан города был и самым дорогим. Пообедать или поужинать в нем мог себе позволить лишь очень богатый человек. Как только сэр Д’Олэнторн зашел в душное полуподвальное помещение, его сразу же встретил метрдотель. Это был еще один экзотический экспонат Востока —  двухметровый верзила, весивший не меньше двухсот килограммов, был одет в синие атласные шаровары, красную рубашку с широкими рукавами, поверх которой была надета черная бархатная жилетка, расшитая бисером. На голове над черными как смоль кучерявыми волосами сидела феска, шапочка, пошитая, как и шаровары, из синего атласа. Метрдотель при виде англичанина изобразил подобие улыбки, задрав кверху дугообразные усы, и на хорошем английском произнес:

— Вас ждут, сэр Чарльз.

В центре ресторана была балюстрада, освещенная с четырех сторон яркими прожекторами. На ней исполняла танец живота полнотелая женщина. Лицо танцовщицы прикрыто вуалью, и видны только глаза, а из одежды на ней были только два беличьих хвостика, прикрепленные к соскам тяжелой груди, да низ живота прикрывала накидка из ниток бисера. Вокруг балюстрады стояли низкие столики, возле которых сидели посетители, поджав под себя ноги, и зачарованно смотрели на движения танцовщицы. Колебания живота