- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (21) »
меня и приговаривай: «Тц-тц-тц, похоже, что дождь собирается!» Я думаю, тогда пчёлы нам лучше поверят.
Ну, Кристофер Робин, конечно, рассмеялся про себя и подумал: «Ах ты глупенький мишка!» — но вслух он этого не сказал, потому что очень любил Пуха.
И он отправился домой за зонтиком.
— Наконец-то! — крикнул Винни-Пух, как только Кристофер Робин вернулся. — А я уже начал беспокоиться. Я заметил, что пчёлы ведут себя совсем подозрительно!
— Открыть зонтик или не надо?
— Открыть, но только погоди минутку. Надо действовать наверняка. Самое главное — это обмануть пчелиную царицу. Тебе её оттуда видно?
— Нет.
— Жаль, жаль. Ну, тогда ты ходи с зонтиком и говори: «Тц-тц-тц, похоже, что дождь собирается», а я буду петь специальную Тучкину Песню — такую, какую, наверно, поют все тучки в небесах… Давай!
Кристофер Робин принялся расхаживать взад и вперёд под деревом и говорить, что, кажется, дождик собирается, а Винни-Пух запел такую песню:
Но пчёлы, как ни странно, жужжали всё подозрительнее и подозрительнее.
Многие из них даже вылетели из гнезда и стали летать вокруг Тучки, когда она запела второй куплет песни. А одна пчела вдруг на минутку присела на нос Тучки и сразу же снова взлетела. — Кристофер — ай! — Робин! — закричала Тучка. — Что? — Я думал, думал и наконец всё понял. Это неправильные пчёлы! — Да ну? — Совершенно неправильные! И они, наверно, делают неправильный мёд, правда? — Ну да? — Да. Так что мне, скорей всего, лучше спуститься вниз. — А как? — спросил Кристофер Робин. Об этом Винни-Пух как раз ещё и не подумал. Если он выпустит из лап верёвочку, он упадёт и опять бумкнет. Эта мысль ему не понравилась. Тогда он ещё как следует подумал и потом сказал: — Кристофер Робин, ты должен сбить шар из ружья. Ружьё у тебя с собой? — Понятно, с собой, — сказал Кристофер Робин. — Но если я выстрелю в шарик, он же испортится! — А если ты не выстрелишь, тогда испорчусь я, — сказал Пух. Конечно, тут Кристофер Робин сразу понял, как надо поступить. Он очень тщательно прицелился в шарик и выстрелил. — Ой-ой-ой! — вскрикнул Винни-Пух. — Разве я не попал? — спросил Кристофер Робин. — Не то, чтобы совсем не попал, — сказал Пух, — но только не попал в шарик! — Прости, пожалуйста, — сказал Кристофер Робин и выстрелил снова. На этот раз он не промахнулся. Воздух начал медленно выходить из шарика, и Винни-Пух плавно опустился на землю. Правда, лапки у него совсем одеревенели, оттого что ему пришлось столько времени висеть, держась за верёвочку. Целую неделю после этого происшествия он не мог ими пошевелить, и они так и торчали кверху. Если ему на нос садилась муха, ему приходилось сдувать её: «Пухх! Пуххх!» И может быть — хотя я в этом не уверен, — может быть, именно тогда-то его окончательно назвали Пухом.
— Сказке конец? — спросил Кристофер Робин. — Конец этой сказке. А есть и другие. — Про Пуха и про меня? — И про Кролика, про Пятачка, и про всех остальных. Ты сам разве не помнишь? — Помнить-то я помню, но когда хочу вспомнить, то забываю… — Ну, например, однажды Пух и Пятачок решили поймать Слонопотама… — А поймали они его? — Нет. — Где им! Ведь Пух совсем глупенький. А я его поймал? — Ну, услышишь — узнаешь. Кристофер Робин кивнул. — Понимаешь, папа, я-то всё помню, а вот Пух забыл, и ему очень-очень интересно послушать опять. Ведь это будет настоящая сказка, а не просто так… воспоминание. — Вот и я так думаю. Кристофер Робин глубоко вздохнул, взял медвежонка за заднюю лапу и поплёлся к двери, волоча его за собой. У порога он обернулся и сказал: — Ты придёшь посмотреть, как я купаюсь? — Наверно, — сказал папа. — А ему не очень было больно, когда я попал в него из ружья? — Ни капельки, — сказал папа. Мальчик кивнул и вышел, и через минуту папа услышал, как Винни-Пух поднимается по лестнице: бум-бум-бум.
Как- то днем, известный своим друзьям, а значит, теперь и вам, Винни-Пух (кстати, иногда для краткости его звали просто Пух) не спеша прогуливался по Лесу с довольно важным видом, ворча себе под нос новую песенку. Ему было чем гордиться — ведь эту песенку-ворчалку он сам сочинил только сегодня утром, занимаясь, как обычно, утренней гимнастикой перед зеркалом. Надо вам сказать, что Винни-Пух очень хотел похудеть и потому старательно занимался гимнастикой. Он поднимался на носки, вытягивался изо всех сил и в это время пел так: — Тара-тара-тара-ра! А потом, когда он наклонялся, стараясь дотянуться передними лапками до носков, он пел так: — Тара-тара-ой, караул, трам-пам-па! Ну, вот так и сочинилась песенка-ворчалка, и после завтрака Винни всё время повторял её про себя, всё ворчал и ворчал, пока не выучил её всю наизусть. Теперь он знал её всю от начала и до конца. Слова в этой Ворчалке были приблизительно такие:
И вот, ворча себе под нос эту Ворчалку и размышляя — а размышлял Винни-Пух о том, что было бы, если бы он, Винни, был не Винни-Пухом, а кем-нибудь совсем-совсем другим, — наш Винни незаметно дошёл до песчаного откоса, в котором была большая дыра.
— Ага! — сказал Пух. (Трам-пам-пам-тарарам-пам-па!) — Если я что-нибудь в чём-нибудь понимаю, то дыра — это нора, а нора — это Кролик, а Кролик — это подходящая компания, а подходящая компания — это такая компания, где меня чем-нибудь угостят и с удовольствием послушают мою Ворчалку. И всё такое прочее!
Тут он наклонился, сунул голову в нору и крикнул:
— Эй! Кто-нибудь дома?
Вместо ответа послышалась какая-то возня, а потом снова стало тихо. — Я спросил: «Эй! Кто-нибудь дома?» — повторил Пух громко-громко. — Нет! — ответил чей-то голос- И незачем так орать, — прибавил он, — я и в первый раз прекрасно тебя понял. — Простите! — сказал Винни-Пух. — А что, совсем-совсем никого нет дома? — Совсем-совсем никого! — отвечал голос. Тут
Я Тучка, Тучка, Тучка,
А вовсе не медведь.
Ах, как приятно Тучке
По небу лететь!
Ах, в синем-синем небе
Порядок и уют —
Поэтому все Тучки
Так весело поют!
Многие из них даже вылетели из гнезда и стали летать вокруг Тучки, когда она запела второй куплет песни. А одна пчела вдруг на минутку присела на нос Тучки и сразу же снова взлетела. — Кристофер — ай! — Робин! — закричала Тучка. — Что? — Я думал, думал и наконец всё понял. Это неправильные пчёлы! — Да ну? — Совершенно неправильные! И они, наверно, делают неправильный мёд, правда? — Ну да? — Да. Так что мне, скорей всего, лучше спуститься вниз. — А как? — спросил Кристофер Робин. Об этом Винни-Пух как раз ещё и не подумал. Если он выпустит из лап верёвочку, он упадёт и опять бумкнет. Эта мысль ему не понравилась. Тогда он ещё как следует подумал и потом сказал: — Кристофер Робин, ты должен сбить шар из ружья. Ружьё у тебя с собой? — Понятно, с собой, — сказал Кристофер Робин. — Но если я выстрелю в шарик, он же испортится! — А если ты не выстрелишь, тогда испорчусь я, — сказал Пух. Конечно, тут Кристофер Робин сразу понял, как надо поступить. Он очень тщательно прицелился в шарик и выстрелил. — Ой-ой-ой! — вскрикнул Винни-Пух. — Разве я не попал? — спросил Кристофер Робин. — Не то, чтобы совсем не попал, — сказал Пух, — но только не попал в шарик! — Прости, пожалуйста, — сказал Кристофер Робин и выстрелил снова. На этот раз он не промахнулся. Воздух начал медленно выходить из шарика, и Винни-Пух плавно опустился на землю. Правда, лапки у него совсем одеревенели, оттого что ему пришлось столько времени висеть, держась за верёвочку. Целую неделю после этого происшествия он не мог ими пошевелить, и они так и торчали кверху. Если ему на нос садилась муха, ему приходилось сдувать её: «Пухх! Пуххх!» И может быть — хотя я в этом не уверен, — может быть, именно тогда-то его окончательно назвали Пухом.
— Сказке конец? — спросил Кристофер Робин. — Конец этой сказке. А есть и другие. — Про Пуха и про меня? — И про Кролика, про Пятачка, и про всех остальных. Ты сам разве не помнишь? — Помнить-то я помню, но когда хочу вспомнить, то забываю… — Ну, например, однажды Пух и Пятачок решили поймать Слонопотама… — А поймали они его? — Нет. — Где им! Ведь Пух совсем глупенький. А я его поймал? — Ну, услышишь — узнаешь. Кристофер Робин кивнул. — Понимаешь, папа, я-то всё помню, а вот Пух забыл, и ему очень-очень интересно послушать опять. Ведь это будет настоящая сказка, а не просто так… воспоминание. — Вот и я так думаю. Кристофер Робин глубоко вздохнул, взял медвежонка за заднюю лапу и поплёлся к двери, волоча его за собой. У порога он обернулся и сказал: — Ты придёшь посмотреть, как я купаюсь? — Наверно, — сказал папа. — А ему не очень было больно, когда я попал в него из ружья? — Ни капельки, — сказал папа. Мальчик кивнул и вышел, и через минуту папа услышал, как Винни-Пух поднимается по лестнице: бум-бум-бум.
ГЛАВА ВТОРАЯ, в которой Винни-Пух пошёл в гости, а попал в Безвыходное Положение
Как- то днем, известный своим друзьям, а значит, теперь и вам, Винни-Пух (кстати, иногда для краткости его звали просто Пух) не спеша прогуливался по Лесу с довольно важным видом, ворча себе под нос новую песенку. Ему было чем гордиться — ведь эту песенку-ворчалку он сам сочинил только сегодня утром, занимаясь, как обычно, утренней гимнастикой перед зеркалом. Надо вам сказать, что Винни-Пух очень хотел похудеть и потому старательно занимался гимнастикой. Он поднимался на носки, вытягивался изо всех сил и в это время пел так: — Тара-тара-тара-ра! А потом, когда он наклонялся, стараясь дотянуться передними лапками до носков, он пел так: — Тара-тара-ой, караул, трам-пам-па! Ну, вот так и сочинилась песенка-ворчалка, и после завтрака Винни всё время повторял её про себя, всё ворчал и ворчал, пока не выучил её всю наизусть. Теперь он знал её всю от начала и до конца. Слова в этой Ворчалке были приблизительно такие:
Тара-тара-тара-ра!
Трам-пам-пам-тарарам-пам-па!
Тири-тири-тири-ри,
Трам-пам-пам-тиририм-пим-пи!
Вместо ответа послышалась какая-то возня, а потом снова стало тихо. — Я спросил: «Эй! Кто-нибудь дома?» — повторил Пух громко-громко. — Нет! — ответил чей-то голос- И незачем так орать, — прибавил он, — я и в первый раз прекрасно тебя понял. — Простите! — сказал Винни-Пух. — А что, совсем-совсем никого нет дома? — Совсем-совсем никого! — отвечал голос. Тут
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (21) »