Малыш шарахнулся в сторону, будто пастухи хотели его поймать, хотя те прошли мимо высоких торосов, не заметив пса. Отбежав на значительное расстояние от места ночлега, он вдруг остановился, лег на живот и пополз. Теперь уже Малыш не озирался по сторонам, словно забыв об опасностях, и медленно полз, глядя перед собой в одну точку.

Олени изрыли копытами снег и на дне глубоких следов можно было увидеть лишайник, мох. К одному из таких следов и подкрадывался Малыш, а когда до него оставалось не более двух метров, изловчившись, прыгнул. Схватив зубами белую куропатку он, прижав уши, трусцой побежал дальше.

В этот день Малыш много раз пытался подкрасться к белой куропатке, зарывшейся в олений след, но всякий раз неудачно.

Чем дольше рыскал Малыш по тундре, тем настороженнее он вел себя: пугался малейшего шороха, моментально показывая клыки. Должно быть, его обуяли одновременно невероятная злоба и ужас, когда к снежному холмику, покрывшему за ночь спящего Малыша, тихо подошла пастушья собака. Малыш вылетел из снежного холмика, как черт из табакерки: шерсть на его спине и загривке стояла дыбом, а вытянутый хвост торчал не шелохнувшись. Испуганная собака присела Побеги она, Малыш несколькими прыжками настиг бы животное, устроив ей, по меньшей мере, хорошенькую трепку.

Но Малыш поступил мудрее. Опустив низко голову и поджав хвост, что на собачьем языке означает: «Вы меня не интересуете», он дождался, когда пастушья собака отправится к яранге, Малыш последовал за ней на некотором расстоянии. Пастушья собака замирала — останавливался и Малыш. Так на протяжении всего пути Малыш демонстрировал свое миролюбие. И только когда до яранги оставалось рукой подать, Малыш вытянулся на снегу, высматривая человека. Но кроме пастушьей собаки, успевшей добежать до яранги, поблизости не было ни одной живой души. Пес подошел к жилью пастухов, повиливанием хвоста выражая благодарность своему новому знакомцу за то, что тот не выдал его громким лаем.

Здесь Малыш подкрепился вяленой рыбой, которую запасают на зиму пастухи для своих собак. Да еще обнаружил под снегом и тут же откопал большой кусок моржатины, по всей вероятности, припрятанный собакой пастуха.

Переходя в поисках пищи от яранги к яранге, стоящих вдоль побережья, Малыш заметил балок геофизиков, едва не стукнувшись об него носом. Прижавшись к стене и закрыв глаза, пес задремал, вздрагивая, если ноги его подкашивались от слабости.

Вечером к балку вернулись уставшие геофизики с собаками. Собаки почуяли чужака и с остервенением набросились на него. Малыш огрызался, собаки, визжа, отскакивали в стороны и с яростью набрасывались на него вновь.

«Волк!» — закричал поспешивший на помощь собакам человек, и сердце Малыша сжалось от ужаса.

Два выстрела подряд прозвучали вслед сорвавшемуся с места Малышу. И если бы не пурга — остался бы он лежать в нескольких метрах от балка.

Ночью пурга стихла, но совершенно обессилевшему Малышу легче не стало. Он продолжал дремать, свернувшись калачиком, засыпанный снегом, потеряв всякую надежду отыскать своего хозяина.

Проснулся пес от едва уловимого, знакомого запаха. Какое-то время, словно не веря своему собачьему чутью, он елозил по снегу и скулил, затем вскочил и понесся стрелой, ни разу не свернув в сторону. И когда уставший, но счастливый пес бросился к хозяину, тот принял его за волка.

Пожалуй, это были лучшие дни в жизни Малыша, каюр разрешил ему бежать впереди упряжки, как когда-то, когда Малыш был щенком, даже не думая прогонять с дороги.

— Вперед, Малыш, вперед! — подбадривал его каюр.

У знакомого Малышу балка люди остановили упряжки собак и зашли к геофизикам, чтобы немного погреться, а заодно узнать, далеко ли до Хатанги?

— Вертолетом часа два займет весь путь, — отвечали геофизики.

«Значит, как минимум, четыреста километров пробежал Малыш по тундре», — думали каюр и все, кто знал историю с вожаком.

— Как минимум! — показал пальцем в потолок каюр. — Это по воздуху. Прибавьте еще половину, если не все четыреста — вот так-то!

Геофизики молча и с любопытством рассматривали участников экспедиции, рискнувших отправиться с упряжками собак через всю Арктику.

— О странном волке слышали что-нибудь? — спросил один из хозяев балка.

— Как не слышать, оленеводы только и говорят о нем!

— А я стрелял в него. И не будь сильной пурги — висеть бы его шкуре сейчас в балке.

— Ладно, нам пора, — заторопились каюр с друзьями. И, выйдя из балка, направились, каждый к своей упряжке.

— Где Малыш? — искал его глазами каюр.

— Малыш! — громко позвал несколько раз каюр своего вожака. И увидел Малыша, выскочившего из-за угла балка так проворно, будто за ним кто-то гнался или в него швырнули камнем.

— Он! Провалиться мне на этом месте, если это не он! — замахал руками вышедший проводить каюра с друзьями геофизик.

— Кто он? — начинал догадываться каюр, на всякий случай покрепче взяв Малыша за холку.

— Понимаешь, пурга была сильная, а мы из тундры возвращались уставшие, как черти. Слышим, наши собаки с кем-то сцепились возле балка. Первая мысль —  волк! Кому еще здесь быть?

— Ты и выстрелил?

— Выстрелил, толком не разглядев твоего пса. Говорю же, пурга сильная была. Сейчас узнал его.

— Твое счастье, что была сильная пурга, — побелело лицо каюра.