Из того мира. Книга чудес и знамений нашего времени
Из того мира
Предисловие
В жизни моей или знакомых мне людей были такие события, которые свидетельствовали о сверхъестественном мире: о бытии его, о жизни умерших, о явлениях их живым, о необычайных случаях Промысла Божия и т. п. Большею частью все это сохранилось в моей памяти, но от времени стало забываться. Поэтому мне пришло намерение записать эти случаи в надежде, что они послужат и к назиданию другим: ведь нас всегда больше убеждают факты, чем рассуждения.
Всякий мир познается через непосредственное откровение его нашему познанию. Этот основной закон познания совершенно одинаково приложим как к этому, так называемому «естественному», миру, так и к «тому», именуемому «сверхъестественным».
И в наше время особенно нужно давать фактический материал.
Буду писать без особой системы, да ее и нет. Буду вспоминать по времени, с самого детства и доселе. За точностью и подробностями не буду гоняться, особенно когда придется рассказывать о других; но за сущность и несомненность основных данных — отвечаю не только перед читателями, но еще более — перед Самою Истиною, Триединым Господом.
Во славу Его и пишу дальнейшее.
Е. В.1
1. Обет
Еще в детстве мать моя рассказывала, что я остался жив — по милости Божией.
Когда мне было около года, я заболел воспалением легких. Надежды на выздоровление не было. Тогда мама дала обет сходить пешком поклониться мощам святителя Митрофания Воронежского2. Я поправился. Мама обет свой исполнила.
... При этом припоминаю, что она потом всю жизнь постилась по понедельникам — кроме обычных сред и пятниц. И делала это как-то совсем незаметно, скрывая подвиг даже от семьи. И лишь после я от нее узнал, что она делала это «ради детей», для благополучия их, — дав за них обет подвига. Почему именно она сделала это, я по легкомыслию не расспросил тогда; а теперь уже невозможно... мамочка уже скончалась... Царство ей Небесное!... — Наталией звали ее... А отца — Афанасием...[1] Помяните их — кому придется читать это. А Господь да помянет ваших родителей!...
... После, уже в сане архимандрита, и мне удалось побывать в Воронеже и поклониться мощам угодника в Митрофаниевом монастыре.
2. У отца Петра
Меня решили отдать в духовное училище в Тамбов. Перед экзаменами мама повела меня сначала поклониться мощам святителя Питирима Тамбовского3[2]. Отслужили по нем панихиду. А потом пошли к отцу Петру, о котором шла молва, что он — святой и прозорливый. Мама хотела, чтобы он благословил меня.
О. Петр жил рядом с собором, где почивал св. Питирим, — в церковном домике, в нижнем этаже, почти в подвале[3].
Когда мы пришли к нему, к нам вышел старенький священник, низкого роста, весь седой. Благословив меня, он. однако, сказал мне, что со мною будет сначала неудача.
И, действительно, на экзамене в одном духовном училище (их было два в Тамбове) я «срезался» на первом же испытании, по Закону Божию: не пересчитал всех иудейских (а не еврейских вообще) царей. А когда я, по-детски, откровенно стал говорить смотрителю (фамилию его помню: Щукин), что в моем учебнике этих имен нет (уч. Афинского), то он совсем рассердился; и кроме царей ничего не стал и спрашивать меня... С горечью пришлось уйти с матерью из комнаты испытаний. В слезах она повела меня в другое училище (так называемое «первое») которое считалось более «строгим», а мама хотела пожалеть сынка и потому повела меня сначала во «второе», доброе. Но Промысл Божий исправил вредную нежность матери. Пригодилась и суровость Щукина. В «первом» училище меня не спросили ни об иудейских царях, ни об израильских, а — об явлении Бога Аврааму в виде трех странников. Ответил отлично... Но в конце оказалось, что я не готов по славянскому языку (по неведению программы, или лучше — по Промыслу Божию). Но так как по остальным предметам я отвечал прекрасно, то меня приняли в училище, хотя классом ниже (не во 2-й, а в 1-й), и то по разрешению епископа; так как «уросли года»: тогда мне было 12 лет. а нужно было 11.
... Так не без неудач, но без усилий я сделался «духовником» (так звали учеников духовного училища). А это определило всю мою дальнейшую жизнь, а может быть, и... вечную судьбу?..
Спустя двадцать один год я, будучи архимандритом, ректором Тверской Духовной семинарии, присутствовал на открытии мощей святителя Питирима и милость имел от него «открыть» всенощное богослужение.
... Отца Петра в то время давно уже не было в живых... Сохранились ли воспоминания о нем? Ведь не напрасно же почитали его святым?
Лик его помню еще и сейчас: спокойный, тихосерьезный, не улыбавшийся, простой, немного сутуловатый от старости, с укоротившимися от времени белыми волосами на голове и небольшою, тоже белою, несколько заостренною бородою.
От его вида и сейчас в душе становится серьезно... Жизнь не шутка, а подвиг, борьба... И видно, о. Петр знал это: оттого и не улыбался (по крайней мере — нам тогда). Я, невинное дитя, тоже отнесся к нему просто, спокойно, прямо глядя в глаза чистым взором...
Это был первый «святой», коего я встретил в жизни. О других расскажу дальше.
3. «Даждь дождь!»
Была засуха. Народ попросил батюшку отслужить молебен о дожде. Я тоже стоял возле отца. Мне было едва ли 6 или 7 лет. А может быть и 5. Вышли мы на площадь возле храма, на горе... Солнце ярко светило. Шли облака. — «Даждь дождь земли жаждущей, Спа-се!» — перекликались батюшка и дьячок...
... И вдруг во время самого еще молебна нашла туча и нас вымочила.
Это тоже был первый случай дождя после молебствия.
4. Воля Божия
Я был студентом Петербургской Духовной семинарии. Летом отдыхали на каникулах дома. При всякой возможности ходили (я и брат Сергей, семинарист) в церковь.
... Однажды в знойный день, часа в три, заунывно редко заблаговестили... Кого-то хоронят...
Оставив книги, которые мы читали, я и Сергей быстро, через барский сад, направились к храму.
Там стоял уже гроб, в нем лежала молодая еще женщина. Вокруг нее недоуменно толпились пятеро ребятишек, от двух лет до десяти; это были частью ее дети, а частью от другой матери, раньше умершей.
За гробом, сзади справа, стоял муж покойной и отец всех детей. Звали его Константином. Он был удручен очень, но молчалив. Лишь сжатые челюсти выдавали, что ему тяжело было лишиться второй жены и остаться с пятью малыми детьми.
Его горе передалось и мне. Захотелось утешить... Отпевание еще не началось: батюшка не пришел.
— Что,