Б. ПОЛЕВОЙ. Товарищи! Так уж у нас повелось, так устроен советский человек, что общественное для него давно стало личным делом. В силу этого, изучая работу XXIV съезда нашей партии, кто из нас, тружеников советской земли, не думал и о своем участии в великом деле строительства социализма, о своих профессиональных делах и не прикидывал в уме тот личный вклад, который он, советский человек, имярек, сделает в социалистическом строительстве на важнейшем этапе девятой пятилетки.

Думал, разумеется, и я. Думал о советской литературе. Думал об удивительной роли, которую она, литература, играла и играет в жизни нашего новаторского общества. Думал о ее сильных и слабых сторонах. Два года назад улетал я с записной книжкой в кармане к зимовщикам Северного полюса. Мы летели со знаменитым нашим полярником Алексеем Федоровичем Трешниковым. Еще на аэродроме, покосившись на мой увесистый рюкзак, он поинтересовался, что я везу в подарок населению дрейфующей льдины. Я бодро ответил: водку, ибо был уверен, что это будет неплохой вклад в рацион людей, уже второй год дрейфующих во льдах. Профессор Трешников только усмехнулся. Прилетели. Были радушно-встречены. В фанерном домике кают-компании раскрыли рюкзаки… Нет, не хочу лакировать действительность. Несколько поллитровок, выставленных на стол, вызвали несомненно положительную реакцию полярников. Но о них просто забыли, когда Трешников стал доставать из своего рюкзака книги, новенькие книги, только вышедшие, — романы, повести, сборники стихов, которые он, опытный полярник, привез в подарок своим товарищам. Книги сейчас же порасхватали, стали жадно листать, смотреть оглавление, совершенно забыв о манящем посверкивании бутылок, стоящих на столе. Так я был посрамлен на своих первых же шагах на дрейфующей льдине.

Да, товарищи, за годы советской власти в нашей стране в жизни каждой семьи книга стала такой же необходимой, как хлеб за обеденным столом. Уже просто трудно представить себе квартиру, или комнату в общежитии, или лесной какой-нибудь домик, или палатку геолога, заброшенную бог весть в какие дебри, где бы не было полочки с книгами, где бы не интересовались литературой и не ждали с нетерпением книжных новинок. В этом — одно из величайших достижений, и, пожалуй, не только и не столько нас, литераторов, сколько советской власти, небывало поднявшей и продолжающей бурно поднимать культуру народа. В этом наша радость. В этом наша гордость.

Но в этом и наша с вами великая ответственность, ибо агитационная и организующая сила литературы нашей небывало велика, и мы не имеем права даже в самых малых дозах вместо доброй пищи, вместо, скажем, свежего ароматного хлеба, давать читателям литературную мякину. А ведь бывает, товарищи, бывает. Не праздничный это разговор, но все-таки нельзя не сказать сегодня, что в огромном потоке книг, вытекающем из печатных машин, по небрежности редакций, издательств, по нашей с вами небрежности или либерализму попадается немало серого, неинтересного, скучного, вторичного и третичного и иногда даже повторяющего не лучшие западные образцы, чуждые самой традиции наших литератур.

Мы работаем в социалистической атмосфере, в удивительной стране, которая с первых же дней своего существования, на всех этапах своей истории была просто-таки перенасыщена героизмом, мужеством, самоотверженностью. Народ-герой — это не лозунг. Не заголовок передовой. Это спокойное, реалистическое определение нашей действительности.

«Отдай живот свой за други своя» — эта мысль родилась у людей и была записана еще при рабовладельческом строе. Потом был феодализм. Его сменил капитализм. Проходили столетия, но эта фраза, известная по крайней мере половине человечества, так в сущности и оставалась фразой. Господствовали и господствуют в капиталистическом обществе другие афоризмы: «Своя рубашка ближе к телу», «Руки, они всегда к себе гребут», «Пальцы внутрь ладони сгибаются». Мало ли таких пословиц. И лишь спустя две тысячи лет давняя красивая мечта нашла и постоянно находит себе жизненное воплощение у нас, в странах социализма. И думается мне, что подвиг народа-героя, его непрерывный, так сказать, перманентный подвиг есть генеральная и самая плодотворная тема нашей с вами новаторской литературы.

«Мать» Горького, одна из величайших книг мировой классики, кажется мне основополагающим камнем в фундаменте того плодотворного литературного метода, который впоследствии, развившись, получил название «социалистический реализм». В связи с этой книгой всегда вспоминается мне такой случай.

Открывали памятник Алексею Максимовичу Горькому в городе, носящем теперь его имя. Была осень. Шел дождь. Когда спало полотнище, закрывавшее памятник, и молодой Горький, изваянный из бронзы, предстал перед огромной толпой, заполнявшей площадь, я обратил внимание на коренастого, сребробородого, лысого старика, безотрывно глядевшего каким-то особым взглядом на только что возникший перед нами монумент. Повторяю: шел дождь, лицо старика было мокрым, но мне показалось, что не от дождя, а от слез. Я спросил стоявшего рядом автора памятника, Веру Игнатьевну Мухину: «Кто этот старик?» Она ответила удивленным взглядом: «Как, вы не знаете? Это же Петр Заломов. Ну, который Павел Власов, сын Ниловны, здешний рабочий. Он мне очень помогал воссоздавать oбраз молодого Горького».

И сразу стало понятным волнение этого пожилого человека, который помнил Горького таким, каким тот ходил к ним в рабочую слободку собирать материал для своего столь знаменитого теперь романа.

А сколько таких вот невыдуманных героев вошло с тех пор прямо из гущи жизни в нашу литературу, на экран, на сцены театров. Коммунистические идеалы, за осуществление которых борется наш народ, выдвигают из его среды таких героев, вычеканивают такие характеры, что литератору, если ему повезет встретить такого человека, можно смело взять его за руку и вести в свою книгу, на подмостки театра, на экран, даже на оперную сцену. Наш классик Серафимович в своем «Железном потоке» с великолепной смелостью запечатлел знаменитого полководца Епифана Ковтюха, его соратников и друзей. Фурманов навсегда ввел в мировую литературу бессмертного Чапаева. Первенцев воссоздал образ Кочубея. Островский, рассказывая, в сущности, о себе, создал великолепный коллективный портрет своих друзей из славного поколения комсомольцев 20-х годов. Александр Фадеев смелыми штрихами нарисовал столь же великолепный портрет комсомольцев времен Отечественной войны — книгу, обошедшую весь мир.

Именно на долю этих книг,