слыхать, работенка харчистая. Всегда найдутся желающие откормиться-отогреться на таком фронтовом курорте. А вот Матусевич топчется возле того котла, будто от своей части отбился, забыл, как смеются…

Привел Привалов и такой аргумент: допустим, случилось самое страшное и полицай Матусевич, чьи инициалы в газете не указаны, — родной брат Кастуся; допустим, что нашего Матусевича и того подонка родила одна мать от одного отца. Зачем же и в таком случае увольнять Кастуся из разведки и отказывать ему в праве как можно сильнее отомстить брату-выродку, который запятнал их фамилию, отомстить фашистам за три своих ранения?

Но Тапочкин слушал с сознательным невниманием. Судя по выражению лица, он остался при особом мнении.

Кроме всего прочего, ему не нравилось, что Кастусь Матусевич знает много немецких слов и заводит беседы с пленными.

Матусевич объяснил, что в старших классах сельской школы в Ольковичах немецкий язык преподавала учительница Василиса Владиславовна, вот она и приохотила его к языку. Матусевич прочел со словарем сказки братьев Гримм, несколько номеров газеты «Роте Фане» и брошюру об Эрнсте Тельмане.

Про Тельмана лейтенант слышал, а к братьям Гримм отнесся с подозрением:

— Родные братья или двоюродные?

Кончилась вся эта история тем, что рядового Матусевича отчислили из взвода разведчиков.

— Временно, до выяснения, — равнодушно утешил лейтенант.

Джаманбаев сузил свои и без того узкие глаза и вспомнил киргизскую пословицу: «Если бы у ишака были рога, он бы ничего живого не оставил».

И разведчицкий халат Матусевича нежданно-негаданно превратился в поварской.

Помкомвзвода, громогласно смеясь, назвал Матусевича заместителем повара по разведке, но Привалов выругал помкомвзвода: он не разрешал подтрунивать над «выдвижением» товарища.

Кто повеселел в связи с переводом Матусевича, так это Три Котелка. Появился на кухне свой человек, теперь можно рассчитывать не только на первую, но и на вторую добавку…

Новичок, конечно, меньше всех был виноват в этой истории и не знал, что ему отвели на хвойных нарах место Матусевича.

Привалов постоянно сравнивал новенького с Матусевичем, сравнение было не в пользу новенького и вызывало глухое раздражение. Привалов понимал, что не прав, но раздражение не проходило. А есть правило, хоть оно и не записано ни в одном воинском уставе: плохое настроение отделенного неминуемо отражается на подчиненных…

Привалов внимательно посмотрел на Беспрозванных — глаза у того блестели, лицо светилось горячим азартом. Но признаки возбуждения во многом схожи с признаками страха. И волнение новенького, когда он просился в группу захвата, послужило ему плохой аттестацией — Привалов от него отказался.

Беспрозванных сидел на хвойных нарах, притулясь к бревенчатой стене. Чтобы не расстраиваться, он обращался памятью к прошлому. С кем из приятелей не успел попрощаться в леспромхозе, когда его ночью вызвали повесткой в военкомат? И сколько суток шел их воинский эшелон из Сибири? И как звали ту хохотушку с кудряшками, подавальщицу в столовой запасного полка? И какой последний фильм смотрел он, когда стояли в Калуге на переформировании?

Но все эти несвязные воспоминания оборвал новый приказ: сегодня ночью он отправится за контрольным пленным.

Правда, его не включили в группу захвата. Но Беспрозванных вместе с Шульгой и Джаманбаевым составил одну из групп обеспечения. Это тоже не прогулка с увольнительной в кармане по Калуге. Не случайно помкомвзвода спросил, приходилось ли ему пускать в дело кинжал…

Беспрозванных был далеко от немецкой траншеи, нога его не ступила еще на ничейную землю, но мысленно он уже выбыл из расположения батальона. А село Пустошка, где в полуразрушенной церкви приютился полковой клуб, вдруг отодвинулось за тридевять земель, в далекий-далекий тыл…

Громче всех разговаривал Евстигнеев, он опять ругал старшину, и, уже засыпая, Беспрозванных услышал его ворчливый голос:

— Пока ему в уши воды не нальют, он и головой не качнет…

В самом деле, почему горластый помкомвзвода до сих пор не притащил белые халаты? Все знают, что эти халаты загодя подогнали, починили, выстирали и выгладили для сегодняшней срочной надобности.

А Привалов вспомнил такой несчастный случай: разведчиков впопыхах нарядили во влажные халаты. Халаты задубели на морозе и стали шуршать. Каждый шажок порождал шорох. Проклятье! Только тыловые крысы не знают, что шорох на ничейной земле или в тылу врага хуже грохота у себя в траншее. Те сволочные халаты чуть всю заутреню тогда не испортили.

Пора уже и в самом деле наряжаться-снаряжаться.

И только Евстигнеев еще раз успел об этом сердито напомнить, как в облаке пара, ворвавшегося в землянку, возник помкомвзвода Храпченко. Его отличительные черты — зычный голос и мнимая пунктуальность; вот откуда прозвище Ноль-ноль.

— Отбой!!! — заорал Ноль-ноль, на радостях он уже успел приложиться к фляжке.

Все сразу загалдели, захлопотали, засуетились, стаскивая с себя телогрейки, ватные брюки. Только теперь стало очевидно, в каком сдержанном напряжении жила землянка весь вечер.

Новенький тоже почувствовал несказанное облегчение. Словно сбросил плиту миномета, которая оттянула плечи. Смог наконец вольготно повести плечами, разогнуться в рост, насколько позволяла землянка.

Он стеснялся чувства облегчения, вызванного отсрочкой предстоящей вылазки, словно такое чувство порождено трусостью.

— Седьмая пятница на неделе, — Привалов строго посмотрел на Беспрозванных, который торопливо снимал с себя ватник.

Привалова разозлил отбой: снова сидеть у моря и ждать скверной погоды.

Краем уха он слышал, что генерал намеревается присвоить ему звание младшего лейтенанта. Ему не повредила бы сегодняшняя вылазка. И вопрос со званием решился бы быстрее. Ему не терпелось получить офицерскую портупею и полевую сумку в дополнение к планшету, который подарил генерал.

— А я, между прочим, уже давно догадался, что мы сегодня пустой номер тянем, — похвастался с досады Привалов, — у меня свои разведданные!

Он хотел изобразить дело так, будто был осведомлен о планах командования лучше, чем все остальные.

3

Назавтра капитан Квашнин шепнул Привалову, почему отменили ночной поиск.

Соседа слева постигла неудача — там безуспешно пытались захватить контрольного пленного. Во время вылазки потеряли двух разведчиков, в том числе командира группы. И что еще плохо — убитых не сумели утащить с собой, оставили на «нейтралке».

— Придется нам сделать оперативную паузу, — вздохнул