не всем это показываю. Я очень... интуитивна, можно сказать. Я знаю - просто знаю, - кому нужно то, что я продаю, - она сунула руку в сумку и принялась рыться в ней. - И это... то, что тебе нужно.

Она достала из сумки гладкую телесно-розового цвета трубку из мягкой резины, плоскую с одного конца и закругленную с другого. Она была примерно шести или семи дюймов в длину. Несмотря на то, что мамы не было с ними в одной комнате, Лизбет могла слышать, что она скажет:

"Убери эту штуку отсюда! Это же фаллос! Вот в чем корень всего зла, а не в деньгах или любви к ним! Убери его прямо сейчас!"

- Держу пари, ты догадываешься, для чего это нужно, - сказала Санни, игриво улыбаясь, держа в руке суррогатный орган и размахивая им взад-вперед. 

Лисбет могла себе это представить. Но сама мысль об этом заставляла ее лицо пылать, а грудь сжиматься от чувства вины.

- Ты ведь мастурбируешь, верно? - спросила Санни.

Лизбет отвела глаза.

Санни хихикнула.

- Дорогая, тут нечего стыдиться. Мы все мастурбируем. Даже те люди, которые говорят, что это не так, включая твою маму, веришь ты этому или нет.

Лизбет уже знала это. За последний год она несколько раз видела, как мама играет сама с собой. Она винила в этом ухудшающееся слабоумие мамы. Лизбет занималась мастурбацией с самого детства. Обсуждение этого вопроса беспокоило ее гораздо больше, чем то, что она делала на самом деле. Ей было трудно чувствовать вину из-за того, что ей было так хорошо. Не было никакого смысла в том, что Бог осудит подобное чувство, когда он включил его в физический замысел своих творений. Но с другой стороны, многие вещи о Боге не имели смысла, так что Лизбет просто не думала о них. 

- Это фаллоимитатор. Он предназначен для мастурбации, - сказала Санни, протягивая его Лизбет. - Но... он не похож ни на один другой фаллоимитатор, когда-либо сделанный.

Нахмурившись, она нерешительно взяла его в левую руку. Его поверхность была гладкой и совершенно ровной.

Санни снова полезла в сумку, достала маленькую пластиковую бутылочку, отвинтила крышку и протянула ее Лизбет.

- Нанеси несколько капель на фаллоимитатор, а потом разотри по всей поверхности.

- Что это?

- Просто обыкновенная смазка. Любой любрикант подойдет. 

Лизбет наклонила маленькую бутылочку и капнула немного прозрачной густой жидкости на фаллоимитатор, затем поставила бутылочку на место.

- Давай, потри его, - сказала Санни.

Слегка поморщившись, Лизбет распределила жидкость по мягкой поверхности, сомкнула пальцы вокруг фаллоимитатора и принялась растирать его по всей длине, пока он не заблестел. Затем она ахнула и отдернула руку, как будто обожглась.

Она почувствовала, как ствол начал напрягаться и набухать.

Санни усмехнулась.

- Не останавливайся. Продолжай тереть его. 

Пока Лизбет гладила его, фаллос продолжал твердеть, утолщаться и даже удлиняться. Телесно-розовый оттенок постепенно темнел, когда вены поднимались прямо под поверхностью. Она издала стонущий звук, потому что это было так...

- Волнующе, - сказала Санни. - Разве не так? 

Лизбет не сводила глаз с фаллоимитатора, продолжая его гладить. Ее дыхание изменилось, а пульс участился. Она закусила нижнюю губу между зубами и потерла ее кончиком языка, чувствуя, как пульсирует пенис в ее руке. Он действительно пульсировал. Он стал таким теплым, твердым и толстым. Она представила себе, как ощущает это разбухание и пульсацию внутри себя... как представляла себе столько раз... с таким горьким разочарованием и потребностью. В течение стольких лет она жаждала иметь что-то внутри себя... с наслаждением скользящее... безжалостно сотрясающее. Не ее пальцы, не ручку расчески, а что-то твердое и толстое, завернутое в плоть. Мужской член. 

Это был не мужской член. Но это была плоть. Конечно, это невозможно, но именно ее она и чувствовала, скользя рукой вверх и вниз. Теперь он был длиннее, тверже, и это была, хотя это и невозможно, плоть.

- Как я уже сказала, - прошептала Санни, - это не похоже на другие фаллоимитаторы. Я называю его -  Игрушка Счастья. Потому что это то, что он приносит. Ты не сможешь купить его больше нигде. Только у меня. Милая, эта штука подарит тебе лучший оргазм в твоей жизни, и она делает гораздо больше.

Лизбет едва расслышала ее из-за стука собственного сердца в ушах, когда влажное жжение разлилось между ее ног.

- Когда ты вопользуешься им... он изменит тебя, Лизбет.

- Каким образом?

- Чудесным образом, - она усмехнулась. - Было бы бесполезно пытаться объяснить это. Ты мне все равно не поверишь. Тебе просто придется... испытать это. На себе.

Она представила, как он будет ощущаться... в ней... двигаясь туда-сюда, становясь горячее и тверже…

- Лизбет! Лииизбет! - пронзительный мамин голос прорезал мысли, как изогнутый коготь. Несмотря на то, что мама находилась в своей комнате в другом конце дома, Лизбет показалось, что она кричит ей прямо в ухо. 

 Она уронила фаллоимитатор на стол. Стул заскрежетал по кафельному полу, когда ее ноги рефлекторно напряглись, отталкивая его назад. Она тяжело дышала. Ее грудь вздымалась и опадала. Она посмотрела на настенные часы. Пришло время маме принимать послеполуденные таблетки. Если она сейчас же не выпьет стакан яблочного сока, мама тут же начнет ковылять по дому.

- Тебе нужно посмотреть, чего она хочет? - сказала Санни. - Затем мы сможем...

- Нет, тебе придется уйти. Но... но…

- Да?

- А сколько он стоит? - прошептала Лизбет.

- Ну, если ты собираешься его купить, нам нужно обсудить, что он делает, когда ты...

- Лизбет! Пора принимать мои таблетки!

Голос Лизбет дрожал от страха, когда она сказала:

- Нет, у меня нет времени. У меня припрятаны кое-какие деньги. Скажите мне, сколько. Потом вам придется уйти.

* * *

Она протянула маме стакан яблочного сока и подождала, пока та выпьет свои таблетки.

Трудно было поверить, что мощный голос, разнесшийся по всему дому, исходил от такой тощей, согбенной старухи. Ее руки и ноги были узловатыми палками, туловище - узкой ребристой трубкой, а морщинистая обвисшая кожа покрывала только кости, без каких-либо признаков мышечной ткани. Наблюдая за тем, как мама тщательно проглатывает каждую из своих таблеток с яблочным соком, Лизбет удивлялась, как они вообще опускаются по такой тощей шее, безнадежно не застревая.

Мама сидела, прислонившись спиной к груде подушек. Носовая канюля располагалась над ее верхней губой, а большие толстые очки на носу делали ее глаза огромными и искаженными. Ее беззубый рот превратился в высохшую дыру на лице. На голове во все стороны торчали жесткие волосы цвета старых костей. На коленях лежала библия с крупным