будто хотел еще добавить: «Я не виноват».
Генерал положил руки убитого на его грудь, затем, не торопясь, важно снял фуражку.
— Вечный покой,— прошепелявил он.
Потом, словно вспомнив о чем-то, снова опустил фуражку, нагнулся и поцеловал холодный лоб.
— Слава погибшим сыновьям отчизны! — тихо добавил он и как-то неумело и долго надевал фуражку.
Стрельба прекратилась. Опять воцарилась вокруг сторожкая тишина. А у самого леса, на флангах, трудно было разобрать — дым там стелется или туман...
1916 г.