Андрей Танасейчук ДЖЕК ЛОНДОН ОДИНОЧНОЕ ПЛАВАНИЕ

Марине

МОСКВА МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ 2017

знак информационной 16+ продукции

ISBN 978-5-235-03976-6

© Танасейчук А. Б., 2017

© Издательство АО «Молодая гвардия», художественное оформление, 2017

НЕСКОЛЬКО ВСТУПИТЕЛЬНЫХ СЛОВ

Об «интертекстуальности», биографическом жанре и Джеке Лондоне

Наука о литературе (та, что называется литературоведением) использует множество всевозможных терминов. Среди них немало весьма мудреных. Есть и такой: «интертекстуальность». В конце 1960-х годов его ввела в оборот Юлия Кристева — человек в области гуманитарных наук известный и авторитетный. Если коротко, то суть термина заключается в следующем: между текстами существуют явные и неявные связи, благодаря которым тексты разнообразными способами взаимодействуют друг с другом. Это могут быть сознательные реминисценции и отсылки автора к конкретным произведениям (жанровым, сюжетным и тому подобным схемам) или совершенно бессознательные, но они существуют и их можно обнаружить.

Что касается биографического жанра, то он, конечно, изначально интертекстуален. Особенно когда речь идет о писателе. Автор его биографии постоянно «оглядывается»: на суждения и оценки современников и потомков, близких и дальних родственников, друзей и недругов, учитывает мнения и высказывания других биографов, постоянно обращается к разным текстам писателя: его произведениям, эпистолярному наследию, письменным реакциям на события своей эпохи. Очень большую роль играет и то, в какую эпоху и в какой стране создается биография — нравы, установки, идеология общества, в котором существует биограф, формируют его угол зрения на жизнь и творчество писателя. Вольно или невольно автор жизнеописания какие-то обстоятельства и факты игнорирует, а какие-то, напротив, усиливает. И это тоже проявление интертекстуальности.

С Джеком Лондоном в России ситуация непростая. О жизни и творчестве американского литератора у нас написано много. Одних только книг наберется десятка два, статьи исчисляются сотнями! Лондон до сих пор остается самым издаваемым на русском языке англоязычным писателем. Его книги (да что там книги — собрания сочинений!) начали выпускаться еще до революции, очень активно издавались в СССР, продолжают они выходить и сейчас. Общий тираж его произведений исчисляется десятками миллионов экземпляров!^[1] Разумеется, выходили и биографии писателя. В том числе — в молодогвардейской серии «Жизнь замечательных людей»^[2].

В Советском Союзе Джек Лондон воспринимался как писатель «идеологический». Во-первых, о его рассказах тепло отзывался сам Владимир Ильич Ленин (Надежда Константиновна Крупская этот факт зафиксировала). Во-вторых, художник симпатизировал социалистическим идеям и не скрывал своих взглядов. Более того, в 1901–1914 годах Лондон являлся членом Социалистической партии США. Данные обстоятельства во многом предопределили его издательскую судьбу в российском культурном пространстве — не только массовые тиражи произведений, но и тщательный их отбор. Социалистом Джек Лондон был непоследовательным и своеобразным, а потому далеко не все произведения вписывались в идеологически «правильный» облик писателя. Так что из его обширного литературного наследия до советского читателя доходила только часть. Однако книги не исчезают. Так или иначе, но постепенно почти все произведения Лондона дошли все же до русскоязычного читателя. Симптоматично вместе с тем: наиболее полным собранием сочинений до сих пор остается 24-томник, выпущенный в годы нэпа издательством «Земля и Фабрика» (ЗИФ)^[3].

Самое известное повествование о жизни Джека Лондона из вышедших на русском языке — многократно переизданная книга американца Ирвинга Стоуна «Моряк в седле». Книга, безусловно, очень интересная. И портрет писателя — живописный, яркий. Но Стоун написал все-таки не биографию, а «биографический роман», что, согласитесь, не одно и то же. Поэтому его «роман», как, разумеется, любой роман, не свободен от каких-то домыслов и искажений. К тому же в русском переводе имеются неизбежные для советского времени изъятия. Не говоря о том, что многое тогда («Моряк в седле» впервые опубликован в США в 1938 году) было попросту не известно (а возможно, и не интересно) автору.

Не дошла целиком до нашего читателя и довольно спорная, но, без сомнения, весьма содержательная биографическая книга Чармиан Лондон — жены писателя^[4]. Неоднократно переизданный в СССР труд американца Ф. Фонера «Джек Лондон — американский бунтарь», хотя и считается биографией, по сути таковой не является, поскольку, как честно сообщает издательская аннотация, «основное внимание автор уделяет анализу общественно-исторических взглядов великого американского писателя, его связям с рабочим и социалистическим движением и практической деятельности члена американской Социалистической партии». Более удачной в биографическом смысле представляется изданная в 1981 году книга англичанина-социалиста Роберта Балтропа «Джек Лондон, человек, писатель, бунтарь», но и она не лишена «идеологических перегибов» и умолчаний.

Жизнеописания Джека Лондона отечественных авторов — изданные в разные годы книги В. Богословского, В. Быкова, А. Садагурского, С. Батурина, А. Зверева^[5] — вряд ли могут претендовать на статус полновесных биографий. Они созданы в советское время, а потому несут отпечаток именно того восприятия, о котором мы говорили выше. И по этой причине почти остались «за бортом» для автора настоящих строк. Как, собственно, и литературоведческие сочинения — писалась биография, а не исследование, интерпретирующее тексты.

Иное отношение к биографическим работам соотечественников Лондона. Конечно, среди них много неравноценных, тенденциозных, но большинство свободно от идеологических акцентов, наполнено (особенно это касается работ последнего времени) новым, очень интересным материалом, к которому автор этой книги неизбежно обращался.

Совершенно особая ситуация с тем, что написано самим Лондоном. Тексты любого автора «интертекстуальны» (раз уж мы пользуемся этим термином). И во многих произведениях Лондона отчетливо слышна перекличка (иногда сознательная, но чаще всего — нет) с сюжетами и мотивами его современников — Р. Киплинга, Г. Уэллса и др. Вместе с тем книги писателя, начиная почти с самых первых опытов, отличались насыщенной