А здесь прямо в лицо чадил факел.
- Ну что?- спросил Варути - он уже сошёл с лошади и стоял лицом к лицу, вплотную, как осадная башня перед крепостной стеной,- Всё исправил?
- Нет,- Исповедник мотнул головой и вдруг заметил, что вспотел - с головы до ног, как никогда раньше. И этот пот был другой: не тяжёлый и тёплый, какой бывает в жаркий день, а прохладный, щекочущий, словно вода из горного ручья. И Ликорши почему-то стало легче.
- Неужели?- Наместник почти рассмеялся. Изнутри бухнуло, Ликорши еле устоял на ногах.- И что же вы там увидели? Рай, да? Или, может быть, искушения, угрозы? Или что-нибудь потустороннее?
Ликорши склонился к нему близко-близко и сказал одними губами:
- Там была ваша дочь.
Варути попытался что-то сказать, но лицо не подчинилось - таким и осталось, с испуганными глазами и полуоткрытым ртом. А потом он сгрёб Ликорши за плечво, швырнул в сторону, рванул дверь и бросился в дом.
Он не успел увидеть ничего - только пламя на стенах, почему-то сгоравших и золото в это пламени, почему-то не таявшее. А потом огненный червь ударил ему по ногам, всё полетело вверх тормашками, и клокочущий четырёхзубый рот завис над ним, заслоняя огонь...
И в этот самый миг старый Ликорши, вобрав все силы и отбросив все последствия, обрушил на тварь свой резной церемониальный посох.
- Я прикажу вас сжечь,- сказал Варути. После пятой пиалы настоя мелисы его лицу постепенно возвращался нормальный цвет,- Да, прикажу. За самоуправство. За то, что лезли не в своё дело.
- Жгите. Я стану мучеником, моё имя впишут на Золотую доску. Не всякий аралашн такого удостаивается. Даже моего учителя там нет.
- Значит, не стану. Чести много! Вы, кстати, теперь и не алашн вовсе. Где ваш посох? Сломан!
- Вырежу новый. В детстве я любил резать по дереву.
- А разве это будет настоящий? Вы мошенник, Ликорши, святой, но мошенник.
- Он будет настоящий,- повторил Ликорши,- Он будет такой же, как тот. А сила - не в посохе.
Варути хотел спросить, так ли было обязательно отвлекать тварь на него, раз уж её и вправду нельзя убить в открытую, вспомнил свой страх - нет, не внутри, а ПЕРЕД дверью - потом перешёл на то, что надо бы старика наградить. Как? Чем? Этого он придумать не смог и поэтому просто сказал:
- Валите прочь. Чтоб я вас больше не видел!
Ликорши поклонился и вышел.
Наутро он опять был в дороге.