стоя на четвереньках, уставился на стоявшее перед ним создание. Или, может быть, на создания. Тут Бинни не мог быть полностью уверенным. Это существо обладало двумя головами, причем весьма неординарными. Тело худое, вытянутое и покрытое рыжеватой шерстью. Ноги – две штуки – были короткими и коренастыми, как у слона. От плеч тянулась сложенная сероватая перепонка, которая полностью скрывала конечности, оставляя видимыми только две когтистые руки.

Из тощих плеч торчали две головы. У каждой наличествовали по два выпученных глаза с большими зрачками, отсутствие носов и рты в виде крошечной пуговки. Уши были большими и похожими на уши летучей мыши. Лицо на левой голове имело усы медного цвета на темной коже и короткий пучок рыжей бороды. Голова справа была более изящной, без бороды, с длинными, блестящими кудрями. Она казалась странно женственной.

– О Боже, – простонал Бинни, не осмеливаясь подняться. – Я вот-вот проснусь. Я знаю, так будет.

– Ньяста! – сказала бородатая голова. Но другая сердито качнулась.

– Дри! – пронзительно выкрикнула она. – Урдле дри!

– Дри, – хмуро признала вторая. – Урдле дри.

Казалось, у них это все прояснило, но пролило мало света на сложную ситуацию Бинни. Он потер ноющие глаза и попробовал думать. Галлюцинация? Может быть. Поддавшись внезапному порыву, он робко потянулся и тронул мохнатую, тощую лапу. Лапа обхватила его руку и сердечно пожала ее. Это практически доконало беднягу Бинни и зажмурившись, он приготовился к самому худшему.

– Ах, ньяста, – раздался более низкий голос.

Бинни почувствовал, что его ощупывают. Это было неприятно. Он вновь открыл глаза и обнаружил, что смотрит в пытливые зрачки рыжебородого.

Создание (или создания) указало вверх и издало вопрошающий звук. Почему-то это подбодрило Бинни. Он встал, оглядываясь по сторонам. А потом завопил.

ЕГО схватили твердыми когтями.

Серая складчатая мембрана вокруг рук существа распахнулась и приняла вид больших крыльев, подобных крыльям летучей мыши. Бинни ощутил, как его поднимают вверх, в воздух. Желудок скрутило. Из-за какого-то каприза мозга, он пришел в бешенство от такого бесцеремонного отношения. Его волокли за пояс брюк… красная пелена ярости захлестнула Бинни.

Тут же он испытал резкую встряску, наплыв тошноты и дезориентацию. Он тяжко рухнул, приземлившись коленками и локтями на металлическую поверхность, которая отозвалась сердитым, гулким эхом. Чей-то хриплый голос проревел проклятия. Но Бинни с искренним облегчением понял, что это были обычные, нормальные бруклинские ругательства. Ничего про ньяста или урдле дри.

Завизжали тормоза. Откуда-то появился полицейский и стащил Бинни, распластавшегося на капоте грузовика, на дорогу.

– Так-так! – процедил коп. – Я повидал немало таких, как ты. Надумал свести счеты с жизнью, я полагаю?

Бинни огляделся по сторонам. Он был на нью-йоркской стороне Голландского туннеля. Вокруг него высились знакомые небоскребы. Сигналили такси, и вдалеке прогрохотал трамвай. Эмпайр-Стейт вырисовывался на фоне серого, грозового неба.

– Нет, – сказал Бинни, сглотнув. – Я… я упал. Вон оттуда, сверху, с пандуса. – Он быстро ткнул пальцем.

После долгих разборок продавец, в конце концов, смог уйти, и пошатываясь, он направился к метро…

Там тоже не обошлось без некоторых переживаний. Бинни получил зонтиком по ребрам и оказавшись зажатым между двумя упитанными и пахучими джентльменами, на своей станции попросил: «Позвольте выйти, пожалуйста», но без ощутимого результата. Он стал яростно пробиваться сквозь толпу. Внутри разгорался гнев.

Вскрикнула женщина. Она что-то бессвязно пробормотала и указала пальцем на Бинни. Бинни не осознал в тот момент, что он ненадолго растаял в воздухе и так же внезапно возвратился. Было лишь мимолетное ощущение, что он стоит посреди бледно-алого сияния, стоит одиноко, если не считать человека, который был прижат к нему в давке.

Выбравшись из метро, Бинни внезапно охнул, когда его хаотично мечущиеся мысли сфокусировались на этом моменте. Он заскочил в аптеку и спешно позвонил в Джерси. Ответили сразу же.

– Ради всего святого, – выпалил Бинни, – что было в той бутылке, которую вы мне дали. Алле, профессор? Опиум?

Приглушенное хрюканье выдало отдаленное веселье.

– Опиум? Я же сказал вам, что не знаю, что это за вещество. Оно не реагирует на лакмус или что-то подобное. И потом, почему опиум?

БИННИ, очень подробно, выложил почему.

На другом конце провода возникла долгая пауза. Затем профессор торжествующе воскликнул:

– Замечательно! Мой мальчик, ты перемещался в другую вселенную! Это иное измерение, существующее одновременно с нашим, но имеющее другой уровень вибрации. Сочетание удара молнии, электрической энергии и моего эликсира, отправило тебя в параллельный мир. Как бы я хотел, чтобы у меня была возможность синтезировать побольше этого вещества! Но, боюсь, секрет утерян.

– Значит, это происходило по-настоящему? Мне это не почудилось?

– Это было достаточно реально. Я, конечно, только теоретизирую, исходя из того, что ты мне рассказал, но это согласуется со всеми нашими знаниями неевклидовой физики. Как выразился Планк…

Слова профессора несколько озадачили Бинни, который поинтересовался:

– Хм? Какое отношение к этому имеет пирог с бараниной^[1]?

– Лямбда. И пи. Является частью формулы в любом уравнении. Не важно. Ты все равно не поймешь. Попытайся представить, Бинни, два мира, взаимосвязанных, существующих в одном и том же пространстве, но с разной скоростью вибрации. Знаешь, тебе очень повезло. Уровень земли в другом мире мог быть не таким, как у нас, и ты мог материализоваться там под поверхностью, или выше, в милях над ней. Ну и где, говоришь, ты приземлился?

Бинни вновь рассказал про площадь в форме полумесяца. Профессор рассмеялся.

– Ты дважды счастливчик. Выход из Голландского туннеля в Нью-Йорке просто случайно совпал с той площадью в форме полумесяца в красном мире. Представляешь, если бы перемещение произошло, когда ты находился, скажем, в Эмпайр-Стейт? В том мире ты бы оказался в пустоте на высоте более тысячи футов над землей. Все нормально? Ты меня слышишь?

– Э-э, да, – сказал Бинни, поднимая телефонную трубку, которую он выронил в мгновенном приступе парализующего ужаса.

– Ладно. Ну-ка – ты говоришь, что вернулся в Нью-Йорк через измерения, когда рассердился? Когда это существо начало взлетать с тобой? Это очень важно. Дай-ка я подумаю… – Профессор некоторое время что-то бурчал и бормотал, пока наконец снова смог связно говорить.

– Кажется я понял. Адреналин. Железы внутренней