кметов. Жители моей деревеньки вконец обезумели и решили избавиться от непонятной магической твари, обвинив меня в пропаже их детей, к которой я имел меньше всего отношения.

Ребятня не сильно горела желанием общаться с непонятным созданием, отдалённо похожим на человека. И сложно сказать, что их пугало больше: мои светящиеся пламенным светом глаза или тёмно-синяя кожа, полностью покрытая художественными шрамами, складывающимися в интересные узоры пепельно-серебристого цвета. В добавок, моя кожа была довольно грубой, ножом такую проткнуть было не просто.

В общих чертах, не было ничего удивительного, что в деревне меня все обходили стороной, за спиной обзывая магической тварью.

Куда больше дети задирали меня, кидая снежки и порой нарываясь на откровенную драку. Среди малышни словно было соревнование, кто выбесит из себя ведьмачка посильнее. Именно ведьмачком они меня и называли, поскольку имя мне никто и не давал. В драках я всегда бил последних за счет своей силы и ловкости, а их во мне было куда больше, чем у моих сверстников. Конечно, после приходили старшие братья битых выродков, но их я без проблем отпугивал магией.

Но вот с факелами и вилами они зря ко мне пришли. Вместо деревушки теперь развалины с пепелищем. А я вынужден бродить в заледеневшем лесу среди волков и прочих лесных тварей в поисках нового дома.

Взявшись за уши волка, направляю его в нужную сторону. Легкой трусцой тот побежал, правильно поняв моё желание. Мой путь лежал далеко через лес, вверх по речке к морю. Я хотел как можно быстрее добраться до города, чьё название услышал как-то в деревне. Норберг. Благо, я знал, где примерно он находится, наша деревенька находилась в около десятке километров от него.

Мой путь лежал через заледеневшую лесную чащу.

Вскоре, идя по следам стаи волков, я наткнулся на растерзанные детские тела. Те самые пропавшие ребятишки, в исчезновении которых и обвинили меня. Мысленно проклянув тупость местных людей, слезаю с волка, осматривая то, что осталось от детей.

Зима выдалась на удивление холодной, я слышал, как мужики обсуждали замерзшее море, ничего удивительного в том, что волки от голода так близко к людям подобрались, задрав нескольких детей. Местные хозяева леса были весьма умными и не нападали на взрослых, но это не относилась к детишкам. Волки сами по себе редко нападают, если не уверены в полной победе.

Но зачем думать, искать или воспитывать своих отпрысков, когда имеется в деревня рядом некая магическая тварь, на которую и можно скинуть все свои проблемы? Определённо, это он во всём виноват, по-другому быть не может. Так и решили деревенские, прийдя ко мне в халупу с огнём.

И стоило мне только уйти глубже в лес от деревни, как я нашел одного из пропавших сопляков. Труп, найденный мною, имел кровавые рваные раны от звериных когтей, а еще горло было прокушено. Для размышлений не осталось места, было ясно, как день, кто был причастен к умертвлению сопляка.

Подул легкий ветер, заставивший меня вздрогнуть.

Одежда на трупе пускай и была крайне изорвана, но все же это было лучше того, во что был одет я. Когда толпа кметов подожгла мой дом, как-то было не до собирания вещей. Поэтому, не обращая внимания на окровавленный снег, начинаю стягивать рваную шубу с тела. Мне повезло, и волки не сожрали его полностью, лишь погрызли и убили. Моё отношение к местным тварям, именуемым детьми, не особо сильно отличается от тех волков, что были убиты мною недавно. Много крови эти выродки попили мне, и пускай до ненависти ко всем детям или всему человечеству дело не дошло, но так им и было надо. Все же, дураки везде найдут способ помереть. Нашли себе игру — шляться по лесу ночью в морозы.

Тем более, в последнее время ко мне стали относиться еще хуже. Некая имперская армия, пришедшая с запада, просто давит солдат нашего королевства. Как я понял по разговорам мужичья, армия движется напрямик к столице, игнорируя прочие города. Так вот, прошедшим летом из нашей деревни забрали почти всех парней. Вот у местных и проснулась паранойя: защитники и охотники ушли, нелюдь теперь осмелеет! И первую же пропажу отпрысков свалили на магическую тварь. Мне же только и оставалось, как давать сдачи, в итоге — сгоревшая деревня и толпа людей, что помрет в ближайшее время ни то от голода, ни то от холода. Ведь почти все их дома я сжег, наказав за попытку убийства себя любимого.

В этой глуши меня оставила мать в еще очень далёком детстве. Хотя я и сейчас взрослому человеку разве что в пупок смотрю, но с этого положения крайне легко давать по шарам всякому мужичью, чтобы тем только и оставалось, что в снегу валяться, да постанывать. Времена своего появления на свет я удивительно хорошо помню, и они были на удивление хорошими.

Богатство, убранство, теплота, я тогда думал, что родился удачно в состоятельной семье аристократов или кого-то еще. Мать с рыжими волосами да голубыми глазами, и отец, что всегда ходил в очень жутковатой броне с ярко светящимися голубыми глазами. Помню, что видел его без шлема, но лицо вспомнить никак не могу. И это не говоря уже о непонятных гремлинах, что были отцу чуть выше колен и имели несколько расцветок. Красную, синюю, бурую и зелёную. Последние всегда чем-то воняли, стоило только им войти в мою комнату.

Там мне было хорошо, и пускай я пробыл в том месте совсем немного, но относились ко мне всяко получше, чем в деревне. Мать моя оказалась той еще тварью, оставив на попечение деревенского мужичья, потому что хотела, чтобы я не вырос под воспитанием "кровожадного тирана", так она назвала моего отца. Тогда я еще не понимал её слов, сказанных мне на прощание, но со временем я разобрал их значение. Хотя, в итоге все сложилось даже лучше, просто, как показала история, если бы я остался с отцом, то точно помер бы при Катаклизме.

С чего она вообще решила, что в таких условиях "нелюдь" может вырасти в хорошего и доброго человека? Мне неизвестно, наверное, сама по развитию ушла не далеко от деревенщины. Ну а кто мой отец, я уже понял. Кровожадным тираном тут считают только одного типа, ныне покойного. Это могло звучать смехотворно: деревенский парень, считающий себя сыном какого-то правителя, но воспоминания о том отрывке моей жизни подтверждали догадки, и я считал себя сыном местного кровожадного тирана, который, по большей части, хорошо относился ко мне. За исключением одного случая, когда на моё тело были нанесены стильные татуировки.

Однако, он — поверженный темный властелин, а значит, никто иной, как козел отпущения. Причем, все звучит так пафосно. Он, вроде как, само Зло, стремился к безраздельной власти, прошелся огнем и мечом по соседям, оттяпав у