больше не походило на дом, в котором он вырос.

Он решил остаться в нем до тех пор, пока не придет время и у него не будет достаточно денег, чтобы переехать в любое место куда он захочет. И каждый раз, вспоминая эти рассуждения, он думал, - Тебе уже 32 года - когда же наступит это подходящее время?

Грег уже начал задумываться, не опоздают ли они на оргию — если там действительно будет оргия, — когда увидел свет фар, скачущий по грунтовой дороге. Она была испещрена глубокими выбоинами и усеяна валунами, отпугивая нежданных визитеров. В том числе попрошаек сладостей.

Внедорожник Курта остановился перед домом, и он вошел внутрь.

- Готов ехать? - спросил он, один раз хлопнув в ладоши.

- Мне кажется, нам не стоит туда ехать.

- Что? Почему?

Грег нахмурился и покачал головой.

- Я не знаю. У меня просто плохое предчувствие насчет этого. Что-то не так.

- Ну конечно, что-то не так. Люди будут трахаться на кладбище, в этом нет ничего нормального.

- Нет, я имею в виду, что-то в самой затее не так. К тому же все это может быть опасно.

- Как?

Он пожал плечами.

- Я не знаю. Я просто не верю во все это.

- Хочешь сказать, это ловушка?

- Ну... да, что-то в этом роде. Это кажется гораздо более вероятным, чем оргия.

- Почему? Кому понадобилось заманивать нас в ловушку? Все нас любят. Во всяком случае должны, учитывая все эти гребаные деньги, которые мы разбрасываем по всему округу. И даже если там что-то не так, я туда не пойду с пустыми руками, - он расстегнул молнию на куртке и распахнул ее, показывая Глок в наплечной кобуре. - Ты тоже должен что-нибудь взять с собой.

- Так... ты действительно хочешь поехать?

- Конечно. Осмотримся вокруг, и если нам что-то не понравится, можем поехать на вечеринку в дом Сэнди. Но, чувак, у нас есть шанс потрахаться. - Он одарил меня своей самой очаровательной улыбкой и широко развел руки. - Помни, там будут наши друзья, мы просто еще не знаем, какие именно!

Грег надел куртку, сунул в карман пистолет 38-го калибра, и они сели во внедорожник. Во время движения в салоне играла музыка в стиле кантри, которую Грег ненавидел. Они договорились: в машинах Курта - кантри, в машинах Грега - рок. Как только они выехали на дорогу и направились к кладбищу Грин-Глен, Грега снова охватило беспокойство по поводу оргии.

- Мы кого-нибудь разозлили за последнее время? - спросил он.

- Только конкурентов.

- Да? Думаешь это они?

Курт покачал головой.

- Неа. Они слишком боятся нас, у нас ведь такие хорошие связи. Что тебя так беспокоит?

Все еще хмурясь, чувствуя, как внутри у него все сжалось, Грег покачал головой.

- Я... я не знаю. Просто все это кажется каким-то... неправильным.

- Это говорит религия твоей матери. Тебе так долго вбивали в голову это безумное дерьмо, что даже если ты в него не веришь, кое-что из этой херни должно остаться в твоем мозгу. Ты вечно чувствуешь себя виноватым во всем - вот откуда это берется.

Грег издал резкий смешок.

- Ты хочешь сказать, что никогда ни в чем не чувствуешь себя виноватым?

- Почему я должен это чувствовать? Виноватым в чем?

Он снова рассмеялся, но на этот раз это был искренний смех.

- Ты что, издеваешься надо мной? Мы наркоторговцы, ради всего святого! И мы... ну, я хочу сказать, мы... мы совершили, ээ...

- Ты даже не можешь выговорить это.

- Я не горжусь этим!

- Ага. Потому что это безумная гребаная религия твоей мамаши. Ты не можешь наслаждаться тем, чего достиг.

- Достиг? - Грег закатил глаза. Они уже несколько раз говорили об этом, и это всегда выводило его из себя.

- Ага, достиг. Так устроен мир, Грег. Ты решаешь, чего хочешь, а затем идешь и делаешь все необходимое, чтобы получить это, и как только ты это получишь, ты, блядь, добился успеха. Все прикрывают это благотворительностью, церковью и прочим дерьмом. И да, на самом деле так в этом мире все и работает. За что я должен чувствовать себя виноватым? Ни за что. И ты тоже.

Грег нахмурился еще сильнее, медленно качая головой из стороны в сторону.

- Это неправда. И религия не имеет к этому никакого отношения. Я имею в виду, подумай обо всех людях, которых мы подсадили на наркотики.

- Так, стоп, чувак. Мы никого никогда ни на что не подсаживали. Это не наша работа. Мы предоставляем продукт для людей, которые в нем нуждаются. Зачем он им нужен и почему они в нем нуждаются, не имеет к нам никакого отношения.

Грег с этим был не согласен. Поначалу их преступные деяния пугали, но он никогда не чувствовал себя виноватым ни перед кем из них. До тех пор, пока не увидел фотографии молодой женщины в местной газете. Ее родители попросили газету опубликовать фотографии их дочери вскоре после ее смерти, потому что хотели, чтобы люди увидели, что с ней сделал мет. Они предоставили ее фотографии такой, какой она выглядела до приема наркотика, и хронику распада, который она пережила как наркоманка. Ее звали Мэрилин Вердон, и на первой фотографии она была красивым улыбающимся подростком с длинными ярко-рыжими волосами, пышной фигурой и здоровым, сияющим лицом.

Ужасно, что наркотик сделал с ней. Грег и раньше об этом знал, и не раз видел это у других, но наблюдать распад так ясно и в хронологическом порядке было неприятно. На протяжении вереницы фотографий ее лицо постепенно сморщивалось, как будто из черепа высасывали воздух. Ее глаза глубоко ввалились в глазницы, на лице появились язвы, которые приобрели цвет "Силли Патти"^[1], а волосы стали тонкими и сухими, ярко-красный цвет потускнел до цвета старой ржавчины. Ее щеки стали более впалыми, так как она постепенно потеряла большую часть зубов. На ее губах появились трещины, роскошная фигура растаяла, превратившись в тощую коллекцию костей в одежде, ставшей слишком мешковатой. На последнем снимке, сделанном за несколько дней до ее смерти, Мэрилин улыбалась, но из-за того, что она стала такой худой и хрупкой, ее улыбка казалась слишком широкой и напоминала нечто из фильма ужасов.

Ему снились сны - точнее кошмары, - об этих фотографиях, но иногда на них были другие люди, незнакомцы, которые разлагались так же, как Мэрилин Вердон, потому что он знал, что она не единственная. Было так много других.

“Если ты не делаешь Божью работу, - неоднократно говорила ему мать, когда он рос, почти всегда выкрикивая эти слова и указывая на него пальцем, - ты делаешь работу дьявола. А люди, которые делают дьявольскую работу, в конце концов отправляются к дьяволу!” Воспоминание о ее выкрикиваемых словах часто всплывало в его голове, как труп, отказывающийся оставаться мертвым.

Грег произнес это имя вслух, прежде чем смог остановить себя.

- Мэрилин Вердон.

- О, черт, - сказал Курт, откидывая голову назад и