-- Ей не понравится.

   -- Понравится. Мы будем с тортом и цветами.

   Я знаю, что маме не понравится, но ничего другого пока предложить не могу.

   -- Ты будешь искать новую работу?

   -- Ага. И новое жилье.

   -- Я поспрашиваю, может, кто комнату сдает.

   -- Спасибо. Мне повезло с тобой и мамой.

   -- Выздоравливающие всегда сентиментальны, -- с легко ехидцей говорит папа, но я знаю, что ему приятно.

   Когда отец ушел, я задремала. Проснулась оттого, что зашедший в палату врач громко спросил:

   -- Коровьева Маргарита, это кто?

   -- Я, -- ответила полноватая женщина.

   -- Пройдите, вам нужно сдать кровь, -- сказал врач, женщина встала, одернула цветастый халат и пошла за ним.

   "Фигасе новость, -- подумала я, засыпая. -- Маргарита вышла за Коровьева! Если бы меня звали Маргарита, я бы попросила у Воланда, что бы Ивановне никто и никогда больше не мог продать игрушки".

   Заснуть снова не дает мобильник. Это Ирка, не беру трубку. Она уже трижды просила прощения: "Людочка, милая, прости меня, пьяницу! Я же теперь без тебя погибну, я же без выходных работать буду, я же теперь прям в ларьке пить буду!" Пусть ее пьет где хочет.

   Выключаю звук. Чуть позже, перед сном, мне позвонит мама, не жди я ее звонка -- вообще отрубила бы телефон.

   Он снова вибрирует. На этот раз смс:

   "Moy podvoh - eto ty. Uzhasno skuchayu". -- "A ya veseljus' i pju vodku". -- "Neispravimaya, ya tya lyu!" -- "Ya tya tozhe, predatelnitsa!"

   В палату возвращается Маргарита, что-то недовольно бормоча, ложится на кровать и достает из тумбочки яркий журнал. Я его знаю, он у нас по пятьдесят рублей. На обложке написано: "Как правильно загадывать желания". Интересно, какие желания у этой коровки?

   У меня есть одно желание, одно-единственное желание: я хочу научиться уходить, а не сбегать. Если мой характер -- это испытание, я хочу его пройти. Своими ногами. Даже если этот путь -- через восстановление в универе.

   Когда-то над облаками я уже приняла решение, поздно, батенька, пить боржом.

   Кстати, я даже не знаю, какой он на вкус, тот боржом.

   А еще я очень хочу, чтобы слова никогда не изменяли Евгению Погремушке, лучшему поэту.

   Сашка -- Ленке, Ирка -- водке, девушка Рубанка -- Толику.

   А сам Рубанок -- своим принципам.

   А Еж перестал бы обижаться, когда его спрашивают: "Ты Еж, потому что колешься, да?"

   И...

   Но можно ли давать психу волшебную палочку?

   А еще ужасно хочется покурить.

<p align="right">

\</p>

<p>

</p>