-- А почему труба дымит? -- спросила девочка. Дело в том, что она слышала от родителей, что завод закрыли, и именно поэтому папа сейчас без работы и у них на ужин пустая каша.
-- Не говори глупостей, дорогая, -- сказала мама. -- Она не может дымить, все уже давно закрыто.
И в ту ночь девочке приснилось, что она поднимается наверх, к самому жерлу трубы по невидимым ступеням, как будто идет по воздуху. Вверх, шаг за шагом. Вот уже рядом становятся звезды, одни мигают ей ласково, другие -- сердито, третьи -- игриво. Она обходит большую темную тучу, боясь вступить в нее, словно в лужу, и видит: на трубе, на самом верху, сидит какой-то старичок! Сидит и... вот откуда дым!.. курит трубку.
Девочка очень удивилась.
-- А вы кто? -- спросила она, приблизившись к нему.
-- Хранитель, -- грустно сказал старичок. -- Хранитель этой башни, будь она неладна.
-- А разве это башня? -- девочка очень удивилась. -- По-моему, это труба завода.
-- В вашем мире -- труба, а в нашем -- башня, -- упрямо продолжал старичок.
-- А от кого вы ее храните?
-- Да мало ли... будет дракон лететь, хвостом заденет! -- бросил старичок. -- Может упасть звезда... Они хоть и мелкие, но порой дыры в стенах пробивают -- скорость большую развивают при падении. А я храню. Если вдруг что -- починяю.
-- Понятно, -- сказала девочка. -- А кто хранит тебя?
Старик насупил свои косматые брови и принялся пыхтеть трубкой.
-- У меня есть волшебная лампа, -- продолжила девочка. -- Она меня хранит. Не от драконов и падающих звезд, конечно, а от чего-то другого... она всегда подсказывает мне правильные ответы...
-- Значит, она хранит тебя от глупости, -- сказал старик. -- Тебе очень повезло.
Они довольно долго разговаривали, старик курил свою трубку, а девочка просто болтала ногами.
-- Вы хороший, -- наконец сказала она, -- только вы не правы.
-- В чем же? -- старик улыбнулся.
-- Вы курите. Это вредно. Мой папа бросил курить. Мама много раз повторяла ему, что курить вредно -- и он бросил.
-- У тебя уже есть лампа, -- вдруг сказал старик. -- И тебе есть что хранить. Я же совсем не нуждаюсь в хранительнице.
Девочка только пожала плечами.
Потом она спустилась вниз так же легко, как поднялась наверх. Она часто навещала старика, пока... пока однажды не разбилась лампа. То есть абажур остался цел, а лампочка внутри -- нет. Казалось бы, ерунда, сменить проще простого, но оказалось, что к этой лампе подходит только лампочка с особым цоколем, которую не так-то просто найти...
С другой стороны, лампа была очень хороша сама по себе и очень украшала интерьер, так что можно было любоваться ею и без лампочки.
Девочка сперва очень грустила без снов, но потом привыкла.
То ли в ее жизни стало меньше вопросов, то ли она сама научилась на них отвечать.
Она росла. И только через несколько лет ноги принесли ее в большой строительный магазин, где ей удалось купить нужную лампочку. Она вкрутила ее в лампу, почти не веря, что случится чудо.
И ей снова послышался голос лампы, такой же тихий и мягкий, как раньше.
И лампа сказала ей, что скучала, что очень давно хотела поговорить с девочкой и сообщить ей последние известия: старик-хранитель башни -- умер.
-- Он слишком много курил! -- в сердцах бросила девочка.
-- Он слишком много грустил, -- ответила лампа. -- Башня стояла целехонька: ни одного дракона не пролетело, ни одной звезды не упало. Делать хранителю было нечего. И он стал скучать по тебе. А когда по кому-то скучаешь -- начинаешь сильно грустить, сам того не замечая. А от грусти умереть -- проще простого.
-- Глупости, -- сказала девочка. -- От грусти никто не умирает.
-- Волшебные существа только от нее и умирают, -- ответила лампа.
-- Тогда я -- не волшебная.
И девочка проснулась. Лампа горела -- солнце освещало маковое поле. Цветы грелись в его лучах, ликовали, радовались теплу.
"И зачем я жгу электричество по ночам?" -- подумала девочка.
Она выключила лампу, и снова заснула.
Назавтра она вышла в интернет -- который только-только появился у них -- и нашла там тот самый фильм, концовка которого когда-то приснилась ей с подачи лампы. Разумеется, настоящий финал был другим, совсем-совсем другим...
Больше она никогда не включала лампу.
Мы отказываемся от волшебства потому, что в нем не меньше печали, чем в том, что мы зовем "обыденностью". Потому что печаль во всем и везде -- как пыль, которой припадает даже абажур волшебной лампы.
<p>
</p>