лучших стихотворений, это я знала. О нем всегда были хорошие отзывы.

  Я смотрела то на Сергея, то на двух девушек и парня, пришедших из соседней комнаты, но никакой особой реакции на их лицах не увидела. Мне было мутно, но я продолжала улыбаться. Улыбка показывает уверенность в себе, это я знала.

  -Хм..., - сказал Сергей, - хм...Я вот тоже пишу стихи....Смотри...

  Он щелкнул мышкой, на мониторе открылся вордовский файл. Шрифт, наверное, девятый, так убористо, разными цветами, строчки разной длины. Я смогла прочесть только заголовки "Сергей и любовь", "Сергей и религия", "Сергей и мир".

  - Так - вряд ли будут писать и через пятьдесят лет, - увесисто сказал он.

  - Интересно, - вежливо ответила я, зная, что вежливость - это сила.

  - Да, это тебе не "я расцарапаю тебе задницу за то, что у меня болит сердце"! - он гыгыкнул, - Кстати, хорошая строка вышла, надо включить в раздел "Сергей и темы для взрослых".

  Парень и две девушки в дверях заулыбались.

  Я усердно растягивала уголки губ. Надо уметь улыбаться шуткам в собственный адрес, это я знала.

  - Могу предложить тебе кое-что...задание для проверки, стоит ли мне вообще с тобой связываться, филолог-победитель конкурсов...

  В общем, я ушла из этой конторы. Культурно и вежливо.

  Был уже очень поздний вечер и шел дождь, я шла по длинной-длинной улице по направлению к метро.

  Когда я уезжала из дому, мне пришлось вначале сделать устроиться на работу - в школу, по распределению - чтобы потом с неё уволиться и приехать сюда. А чтобы устроиться на работу - в школу, по распределению - нужно было пройти медкомиссию. Одним из необходимых составляющих медкомиссии было посещение гинеколога - второе в моей жизни после школьно-принудительного в девятом классе. Стояло лето - городское лето, раскаленный асфальт, ледяное пиво, ангина.

  В кабинете врача распахнуто окно, чтоб не так душно.

  - Половую жизнь ведете? - спросила меня докторша.

  - Нет, - прохрипела я.

  - Что - ни разу? - переспросила она с явным скепсисом в голосе.

  - Ни разу.

  Докторша бросила на меня взгляд, в котором читалось "Надо же! А с виду нормальная!", и кивнула в сторону кресла:

  - Проходите.

  Только тут я заметила, что кресло - стоит у самого окна. У открытого окна, за которым вальяжно раскинулось на крышах домов городское лето. И в этом долбанном кресле - с пи...дой, распахнутой навстречу всему миру (хоть птица залетай!) - я подумала, что худшего унижения быть не может.

  Но это было до сегодняшнего вечера.

  Я тогда еще не читала стихи офигенно остроумному Сергею без отчества.

  Ты очень чувствительная и обидчивая - говорила я себе.

  Ужасно чувствительная и обидчивая.

  Другие на такое не отреагировали бы. Другим плевать - другим легко - что душу выворачивать, что тело.

  Так я и не отреагировала. Там. Не расплакалась, не раскраснелась, я вообще вела себя молодцом. С неизменной улыбкой.

  А идти и рыдать во тьму - это фигня, этого никто не видит. Только дождь. Только ветер.

  Когда добираешься до своего места жительства два часа, то на пороге испытываешь некое подобие счастья. Я дома!...нет, нельзя подменять понятия - я в общежитии...нет, я дома, можно я так подумаю хоть пару секунд, постою в коридоре, закрыв глаза...я дома...ядома...ядом...яд...опять все горько....

  Ленки нет. Ленка приходит поздно, она хочет замуж, она ради этого из Мордовии приехала, она ради этого в магистратуру поступила. Ленка хорошая. У нее прозвище прикольное - Патиссон. Она так и представилась мне, когда мы познакомились: "Привет, я Ленка, друзья зовут меня Патиссон" - "Почему - Патиссон?" - "А он прикольный, на летающую тарелку похож!". Я не уловила логики, но, боясь показаться тупой, не стала выспрашивать, как сходство патиссона с летающей тарелкой связано с личностью Ленки. Живем мы с Ленкой неплохо, ладим. Сегодня у неё свидание, сегодня ждать заполночь.

  Переодеваюсь, располагаюсь. Пью кефир, ем хлеб, готовить - лень.

  В дверь стучат, открываю. Это сосед. Наша комендант - женщина со своеобразным юмором. Она любит селить парней и девушек в один блок. Может, надеется, что девушки будут следить за чистотой (как бы не так!), а парни при девушках будут меньше буянить (как бы не так!). Наши соседи - первокурсники. Юные дятлы - энтузиасты и романтики. Они еще верят в то, что будут тут пять лет - учиться. Первый семестр первого курса, ха-ха-ха. Наивняк.

  - Привет! Извини, если помешал, - сосед робко заглядывает ко мне в комнату. Высокий худой темноволосый мальчишка. Глаза у него очень темные и какие-то эльфийские по форме. Необычные глаза, в общем. Когда знакомились, он рассказывал, что у него бабушка - коми. Может, от этого и глаза такие. Зовут его Саша.

   - Не помешал, - я сижу на кровати с чашкой кефира в одной руке и куском хлеба в другой. На мне огромная майка с надписью "Гомельский государственный университет" (подарок родного вуза, всем вручили один и тот же 52 размер) и спортивные штаны с рынка. Я страшна, как смертный грех, я старая неудачница, и мне все равно, какое впечатление я на него произвожу.

  Пауза. Ну, рожай давай, мелкий, че надо.

  - Я тут к тебе... несколько вопросов...я ходил на одну лекцию, факультатив, философия кино...но я мало понял...ты не объяснишь...

  - Вообще-то я не философ...(Храни меня Бог от этих Лаканов!)

  - Ну, может, ты знаешь...что такое семиотика...

  Ах, это! Ну, это мы сейчас забацаем, сама сегодня на паре два часа оттрубила, на семиотике текста. Будет тебе, пацан, и Фердинанд де Соссюр, и Эмиль Бенвенист, и Юрий Михайлович Лотман...

  Достаю из сумки конспект. Цитирую. Ораторствую. Слушает. Грустный какой-то. В паузу, когда я собираюсь с мыслями, вдруг изрекает: