— Что вы, Афанасий Кондратьевич! Уж и посмеяться нельзя, — пробовал кто-то успокоить Горшкова.

Но Афанасий Кондратьевич и не думал успокаиваться.

— Тоже поисковая партия! — продолжал он брюзжать. — Воду ищем, а сами сидим без воды… Не то что умыться, а даже пить нечего… Бурили, бурили, целую неделю бурили, а воды так и нет. Значит, не в том месте ведем разведку… А может быть, в этой проклятой пустыне и вообще воды нет, зря работаем.

С постели медленно приподнялась фигура в синем рабочем комбинезоне. Человек встал и молча подошел к столу. Вслед за этим его рука остановила патефон. Музыка резко оборвалась.

— Я не позволю! — решительно и твердо произнес мягкий, грудной голос.

Голос принадлежал женщине средних лет с вьющимися светлыми волосами — начальнику поисковой партии Марии Ивановне Александровой.

— Я не позволю, — продолжала она, нервно шаря свободной рукой в кармане своего комбинезона, — не позволю вам, Афанасий Кондратьевич, называть эту пустыню «проклятой». Вы соображаете, что говорите? В этом месте трудами наших товарищей обнаружены месторождения ценнейших ископаемых. Тут должна вырасти новая добывающая промышленность, необходимая нашей стране…

— Как же, без воды вырастет… — глухо и словно оправдываясь, произнес Горшков.

— Вода нужна — значит, мы ее найдем. Найдем во что бы то ни стало. А пока я отдаю вам свой стакан. Пейте.

— Нет, нет, не надо…

Внезапно радистка подняла руку, призывая к тишине; она напряженно вслушивалась в наушники, по-видимому с трудом разбирая радиотелеграфные сигналы.

— Что нового? — тихо спросила Мария Ивановна, когда Люда принялась осторожно стаскивать наушники с головы.

— Плохи наши дела.

— Что такое?

— Совсем воды не будет! — испуганно произнес Афанасий Кондратьевич.

— Еще хуже, — ответила Люда, печально и в то же время хитро улыбаясь.

— Говорите, Люда, толком, — проговорила Мария Ивановна.

Лицо Афанасия Кондратьевича стало еще более серьезным. Он медленно приблизился к столу и сурово уставился на радистку.

Афанасий Кондратьевич Горшков, механик, заведующий буровыми машинами поисковой партии, был вечно чем-либо недоволен. Его всегда мучили мысли о том, что все делается как-то не так, и всюду он видел, как он часто любил выражаться, «непорядок».

На нового человека брюзжанье Афанасия Кондратьевича производило удручающее впечатление. Однако сотрудники геологической партии, которым пришлось долго иметь дело с Горшковым, настолько привыкли к его вечному недовольству, что совершенно перестали обращать на это внимание. Наоборот, когда случалось, что Афанасий Кондратьевич по каким-либо делам отлучался из лагеря, многие находили, что без него становилось скучно.

Инженер Дорохов и механик Константин Уточкин, прибывшие в лагерь всего два дня назад, с удивлением смотрели то на Горшкова, то на радистку. Оки также с нетерпением ждали сообщения новости, полученной по радио.

Если машина везет профессора Полозова, прибытие которого ожидается со дня на день, то, значит, не останется времени, чтобы приладить дополнительную защитную сетку к винту автомобиля-амфибии, предназначенного для путешествия по тоннелям подземной реки.

Между тем Люда поступала, как опытный актер на сцене, томящий публику в ожидании какого-либо решительного слова, от которого зависит разворот дальнейшего действия.

— Плохи наши дела, — наконец повторила она. — Теперь воду для пустыни найдут они, а не мы. — При этом девушка знаком указала на инженера Дорохова и Костю, стоявших рядом.

— Едет профессор Полозов?! — радостно воскликнул Костя.

— Совершенно верно.

— Безобразие… — проворчал Горшков. — Я думал действительно что-либо случилось.

Машинально схватил он стакан с водой, от которого ранее отказался, и осушил его залпом.

В палатке снова послышался смех.

Афанасий Кондратьевич обвел присутствующих ничего не понимающим взглядом и наконец, сообразив, что произошло, махнул рукой и вышел из палатки, что-то бормоча себе под нос.

— Ну, поздравляю вас, — проговорила Мария Ивановна, обращаясь к Дорохову и Косте. — Значит, завтра отправитесь.

Но инженер, обеспокоенный намеченным усовершенствованием защитной сетки у автомобиля-амфибии, принял поздравление холодно.

— Да… Конечно… Вот винт бы еще защитить… — ответил он, рассеянно глядя на Костю.

Присутствующие принялись оживленно обсуждать перспективу предстоящей экспедиции по подземному руслу реки.

Река Янгиер, ранее обильно орошавшая край, теперь превратившийся в пустыню, прекращала свое течение всего в двухстах километрах от места стоянки поисковой партии. Река уходила вначале в каменное ущелье, а затем скрывалась в узкий подземный тоннель. Нескольким смельчакам с помощью лодок удалось проникнуть на расстояние всего лишь нескольких, километров в глубь этого тоннеля, но дальнейшее продвижение оказалось опасным из-за бурного течения и каменных гряд, грозивших опрокинуть лодку. Между тем проследить русло подземной реки сейчас было крайне необходимо. Это значительно помогло бы найти место, где с помощью бурения можно было бы получить воду, необходимую в большом количестве для промывки и флотации руд.

Увлеченные спором, люди не заметили, как в палатке снова появился Горшков.

— Вот что это значит… — глухо проговорил он, стараясь знаками обратить на себя внимание. — Вот посмотрите!..

— Чем вы еще недовольны, Афанасий Кондратьевич? — весело проговорила Люда.

— Да вот… в руке… — Что в руке?

— Песок.

— Вам не нравится, что в пустыне — песок? — не унималась Люда.

— Это вы мне не нравитесь! — вспыхнул Афанасий Кондратьевич. — А песок… вот посмотрите…

С этими словами он показал начальнику поисковой партии открытую горсть.

— Где вы нашли? — обеспокоенно спросила Мария Ивановна, ощупывая пальцами слипшийся комочек.

— Рядом с буровой скважиной номер три… Пошел посмотреть, убрали ли трубы, а ноги, чувствую, вязнут иначе…

— Странно… — проговорила Мария Ивановна среди наступившей тишины.

— То-то и дело, что странно! Бурили, бурили в этом месте на полную глубину — и никакой воды нет, а тут — вон какое дело… — И большая площадь?

— Да, в радиусе метров в десять от скважины песок весь такой.

— Посмотрите, какая сейчас влажность воздуха, — отрывисто произнесла Мария Ивановна, обращаясь к одному из сотрудников,

— Очень и очень небольшая, — последовал через несколько секунд ответ человека, склонившегося над гидрометром — прибором, измеряющим влажность