- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (42) »
Византийский сатирический диалог
ПАТРИОТ, ИЛИ ПОУЧАЕМЫЙ
1. Триефонт: Что с тобой, Критий? Как ты изменился, насупился, замышляешь что-то потихоньку, бродишь взад и вперед, как человек себе на уме, и, по слову поэта, бледностью щёки покрыты.[1] Уж не увидел ли ты невзначай трехглавого[2] или поднявшуюся из аида Гекату,[3] или, может быть, по предопределению лицом к лицу столкнулся с кем-нибудь из богов? Невероятно, думается, чтобы ты пришел в такое состояние, даже если бы услышал, что все будет затоплено, как во времена Девкалиона.[4] Я тебе, тебе говорю, милый Критий, неужели ты не слышишь, что я кричу над самым твоим ухом? Сердишься ты, что ли, на меня, или оглох, или ждешь, чтобы я тормошил тебя? Критий: Я слышал, Триефонт, речь длинную, сбивающую с толку, полную необыкновенных хитросплетений; и теперь еще перебираю в уме весь этот вздор и готов заткнуть уши, чтобы больше не услышать подобного. Иначе я рискую лишиться рассудка, окаменеть и стать добычей поэтов, как некогда Ниоба.[5] Если бы ты, добрейший, не окликнул меня, наверняка я свалился бы в пропасть от этой сумятицы в голове, и обо мне пошли бы рассказы, как о Клеомброте из Амбракии.[6] 2. Триефонт: О Геракл, какие такие чудеса ты увидел или услышал, что смутили даже тебя? Ведь сколько безумных трескучих поэтов и рассказывающих невероятные побасенки философов не сбили Крития с толку; все это казалось тебе вздором. Критий: Помолчи немного и оставь меня в покое, Триефонт. Право же, потом я не обойду тебя вниманием. Триефонт: Понимаю, что ты раздумываешь не о ничтожных пустяках, но о вещах, требующих сугубой тайны. Ведь твои бледность, взгляд исподлобья, неуверенная поступь и метание с места на место выдают тебя с головой. Исторгни же из себя мерзость, извергни этот вздор, чтобы не претерпеть зла. Критий: Отойди-ка, Триефонт, по крайней мере, на плетр,[7] чтобы тебя не подхватили мои ветры; того и гляди, ты на глазах у всех воспаришь и упадешь где-нибудь, как некогда упал Икар, и дашь морю название Триефонтова.[8] Ведь то, что я слышал сегодня от этих треклятых болтунов, страшно вспучило мне живот. Триефонт: Хорошо, я отойду на сколько хочешь, а ты выпускай свои мерзости! Критий: Фу, фу, фу, вылетают глупости, вот, вот, вот, выходят коварные замыслы, ай, ай, ай, прочь, пустые ожидания! 3. Триефонт: Ну и ураган! Смотри, что он наделал с облаками! Раньше дул сильный западный ветер, поднимая на море валы, теперь из-за твоего выстрела на Пропонтиде[9] поднялся еще Борей,[10] так что корабли с зерном придется теперь канатами тянуть к Евксинскому Понту:[11] волны так и ходят. Порядочно, однако, скопилось у тебя в животе дряни; подумать только, какие громовые звуки! Ты, Критий, оказался прямо-таки стоухим, если мог вобрать в себя столько всякой всячины, и каким-то чудесным образом изловчился слушать даже ногтями. Критий: Ничего, любезный, удивительного нет в том, чтобы слушать ногтями; ведь ты знаешь о бедре, отягченном, подобно утробе, о беременной голове, о мужской природе, переходящей в женскую, о женщинах, обращенных в птиц.[12] Вообще, Триефонт, если верить поэтам, в жизни на каждом шагу одни чудеса. Но раз ужДруг, ты в земле незнакомой мне, страннику, встретился первым,[13]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (42) »