бабушкиных зельях, а будущее пугает жесткой реальностью, где правят технологии и ни во что не верят, кроме денег.

Может, зря я к отцу не поехала? Хотя нет, там чужая мне женщина, сестра и брат с их подростковой ревностью к отцу, а мы с ним видимся несколько раз в год. И к подругам не поехать, обе неожиданно и по любви недавно вышли замуж. Даже наш старенький кот умер месяц назад. Эта потеря и подкосила бабушку; может, потому инфаркт и пропустила незамеченным. Думала, душа от тоски болит за Митрофанушку, а оказалось… Эх!..

Сырой холмик, под ним урна с пеплом – частичка от бабушки, которая все-все отдала мне: свое время, часть жизни, море любви и тепла. А я… не верила, мысленно снисходительно хихикала над ее делом и родовым даром, даже не думала о том, какую боль своим непринятием причиняю родному человеку.

Хлюпнув носом, я неожиданно ощутила что-то горячее в душе, вину, протест и жгучее желание все исправить. Вот прямо срочно. Клятва далась мне легко, от души: «Я обещаю тебе, что постараюсь стать ведьмой, как ты хотела. Постараюсь не забыть то, чему ты научила, не забуду, чья кровь течет во мне».

Даже дышать стало легче, ведь в кои-то веки у меня появилась настоящая, важная цель, долг, нет, практически целый план жизни.

Подул холодный осенний ветер, словно вынуждая уйти с кладбища. Я окончательно продрогла и решила, что дальше и впрямь высижу здесь только цистит. Поправила цветы на могилках, кинула прощальный взгляд на родные имена на памятниках и отправилась домой. Ну и так как очень замерзла поэтому, с полминутки помучившись сомнениями и стыдом, решилась срезать путь до своей машины. Точнее, посмотрев по сторонам, нагло перелезла через забор – всего-то полутораметровый – и спрыгнула в прилегающую к кладбищу лесополосу. Буквально в сотне метров проходит узкая асфальтированная дорожка для велосипедистов и пешеходов, дойти до нее – плевое дело, а там и до парковки рукой подать.

Я почти дошла до дорожки, когда справа заметила странное мерцание. И вот зачем оно мне сдалось? Замерзла как собака, устала, кладбище за спиной, вокруг ни души, но любопытство, присущее всем Леснянским, – бабушка называла его самым страшным проклятьем рода – по наследству передалось и мне. Причем оно с лихвой компенсировало недостаток дара.

В общем, ноги сами пошли туда, где светилось что-то такое загадочное, и привели к прямоугольному нечто, похожему на прозрачную, слегка искажающую пространство дверь, вот прямо как в фантастических фильмах показывают. Еще и пробегающие по загадочной плоскости голубые искорки подтверждали, что это не «дыра», а вход… или выход.

Я нервно оглянулась: на дорожке и вокруг – никого, а «вход» мерцает искорками, красиво так, призывно… Нет, непреодолимо любопытно. А там, за ним, еще более завлекательно играет красками потрясающий воображение пейзаж, причем буквально – как в роскошном ботаническом саду! Раскидистые деревья с фиолетовыми широколистными кронами, похожие на цветущую тропическую жакаранду; кусты с желто-зеленой листвой, словно весенняя форзиция; бурая, но вряд ли пожухлая от заморозков трава.

Чудеса, да и только! Затаив дыхание, я глядела, будто зимними сумерками в окно дома, где светло и тепло, глядела… в другой мир. Ну и что мне делать дальше? Мелькнула здравая мысль: сообщить компетентным органам об этой странности, а пока – ноги в руки и валить отсюда подобру-поздорову. Мелькнула и сдохла, жестоко раздавленная наследственным любопытством.

Мой покрасневший от холода палец сам собой коснулся мерцающей пелены. Только потрогать хотелось, но неожиданно, не ощутив сопротивления, он проткнул это сияющее нечто.

Я испуганно отдернула руку. Ничего, вот абсолютно ничегошеньки не произошло и палец целым остался! Теперь любопытство не только зашкаливало – жгло! Видимо, за последние три дня я выплакала все мозги и потеряла осторожность, потому что спустя пару минут сунула «на ту сторону» еще и голову. Как же не разглядеть получше невиданный ранее, чуждый лес? Чуждый, потому что точно не на Земле…

Высокие фиолетовые деревья; кусты, усыпанные яркими ягодами; полянка, заросшая даже с виду густой упругой травой; нереальное изумрудно-голубое небо; слепящее оранжево-желтое солнце, а рядом с ним на небосклоне зависли круглые, разноразмерные, цветные диски спутников. И воздух на этой незнакомой поляне по-весеннему теплый, насыщенный ароматом цветов и чего-то свежего, яркого, вкусного – хотелось дышать и дышать.

Именно жгучее желание вдохнуть этой загадочной сладости поглубже заставило меня совершить очередную глупость: полностью преодолеть силовой барьер, шагнуть на чужую землю. В чужой мир.

Стоило мне оказаться целиком по «ту сторону», я глубоко, с наслаждением, вдохнула. Казалось, лучи чужого солнца пронизывают мое тело насквозь, заряжая энергией, словно иссохший аккумулятор. Шепот ветра, шелест листвы и тишина. Ничего страшного не произошло – сплошная благодать. В груди будто разжалась пружина, что напряженно дрожала после смерти бабушки. Да и чего бояться, ведь в шаге за спиной проход обратно? Вот посмотрю, подышу, погреюсь, как на курорте!

С растерянной улыбкой я задрала голову и уставилась в небо, изумрудно-голубое, чистое, прозрачное, затем полюбовалась окружающим меня густым лесом, нереально ярким, прямо-таки фантастическим. До чего же вокруг красиво и покойно! В душе родилось и буквально ощутимо росло, распирало грудь острое чувство счастья, будто надышалась чего-то «веселенького». У меня вырвалось радостное:

– В этом раю можно и остаться!

Ответом мне был глухой хлопок. Обернувшись на звук, я задохнулась от ужаса: «дверь» исчезла! Осталась лишь примятая бурая трава и то там, где я потопталась. Заныв от накатывающей паники, я опустилась на четвереньки, пытаясь найти в траве хоть что-то, что бы указало, как вернуться. Ни-че-го!

Вскоре пришлось признать, что прохода больше нет, как и разумных идей насчет того, что делать дальше. И в этот момент пугающую тишину нарушил глубокий грудной голос:

– Ну здравствуй, преемница!

Я подпрыгнула от неожиданности и закрутила головой. И увидела невдалеке, у подножья заросшего багрово-зеленой травой большого холма, женщину, сидящую в кресле-качалке. Немолодую, но и не старую, лет шестидесяти. Как говорила бабуля, тех лет, когда в душе ты еще молод, но лицо уже выдает возраст. Она спокойно смотрела на меня, неторопливо раскачиваясь и пуская из мундштука маленькие облачка дыма.

Похлопав глазами – откуда она тут взялась?! – я, наконец, рассмотрела у холма небольшой добротный дом, который, видимо, задней частью врос в него или стал рукотворным продолжением. Даже крыша почти сливалась с ярким