Алексей Леонидович Рябинин, Павел Юрьевич Уваров
Китай в средневековом мире
Взгляд из всемирной истории
Предисловие 1.
Китай и «мировое Средневековье»
Эта книга может сразу вызвать у читателя по меньшей мере два каверзных вопроса.
Во-первых, можно ли употреблять прилагательное «Средневековый» по отношению к Китаю? Если говорить о династиях Поднебесной, то надо начинать с империи Цинь и заканчивать империей Цин, то есть охватить период с III в. н. э. по начало XX в. н. э. Иначе мы демонстрируем высокомерный европоцентризм и полное непонимание китайской истории. Впрочем, если мы стремимся избавиться от европоцентризма, то нам надо для начала отказаться от нашей системы летоисчисления.
[1]
Во-вторых, почему о Китае осмелились писать два историка, синологами не являющиеся? Один занимается Вьетнамом, а другой вообще Францией.
Попробуем ответить сразу на оба вопроса. В прошлом десятилетии развернулась работа по подготовке «Всемирной истории в 6 томах» под ред. А. О. Чубарьяна. Так получилось, что все китаисты отказались писать для томов по истории Средних веков и Раннего Нового времени. Кто-то просто не отвечал на письма, кто-то, напротив, отвечал очень любезно, рекомендуя обратиться к другому специалисту, который, в свою очередь, отвечал отказом. Главной причиной было то, что как раз в это время все были заняты в масштабном проекте 10-томной «Истории Китая с древнейших времен до начала XXI в.» под ред. С. Л. Тихвинского. Но для редакции «Всемирной истории» положение становилось критичным — нельзя же было оставлять пробел на месте Поднебесной, и еще менее хотелось заимствовать текст из уже имеющихся компендиумов. Пришлось взяться за написание глав по Китаю самим. «Золотое правило морали» работало в данном случае против нас: увидав «Историю Франции» или «Историю Вьетнама», написанную людьми, не знающими ни французского, ни вьетнамского, мы, скорее всего, возмутились бы. Но в данном случае нашей целью было не раскрытие особенностей уникальной китайской цивилизации (этим с успехом занимаются синологи) и не демонстрация того, как история Китая подчинялась общим законам исторического развития (этим с переменным успехом занимаются марксисты, неомальтузианцы и прочие макросоциологи), а синхронизация истории Поднебесной с историей других регионов Ойкумены.
[2] Нам кажется, что с этой задачей мы справились. И, к удивлению, работа над историей Китая многое дала для понимания «наших» регионов. В результате получилось то, что получилось — взгляд на обобщенную историю Китая «со стороны».
Конечно, много сказать в отведенных нам объемах текста не удалось. Но мы с радостью можем адресовать читателей, желающих более близко ознакомиться с историей Поднебесной, к 10-томной истории Китая, из-за которой мы и вынуждены были обратиться к этой проблематике.
В данной книге объединены главы, посвященные Китаю, из «средневекового» тома нашей Всемирной истории
[3] и частично из тома, посвященного истории Раннего Нового времени (XVI–XVII вв.).
[4] Тексты были переработаны и дополнены, а чтобы сохранить столь важный для нас «внешний взгляд», мы дали вставки с кратким обзором состояния дел Ойкумены в данный период.
Выбор хронологических рамок объясняется просто: главы по Китаю для первого и четвертого тома «Всемирной истории» готовились не нами. Мы, конечно, можем написать и про эти периоды, но это уже будет совсем другой жанр.
К тому же период правления маньчжурской династии Цин (1644–1911), при всем традиционализме внутреннего уклада китайской жизни, мы никак не можем отнести к Средневековью. Дело даже не в общепринятых хронологических рамках — это была уже история Поднебесной, столкнувшейся с принципиально иной конфигурацией внешних вызовов по сравнению с предыдущим периодом. С династиями Цинь (221–206 г. до н. э.) и Хань (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.) сложнее, вся дальнейшая история китайских империй базировалась на заложенном в этот период фундаменте. Чтобы восполнить данный пробел, мы, насколько позволяет объем, во «Втором предисловии» даем экскурс в предшествующую историю Китая.
Возникает и другой вопрос: насколько сам термин «Средневековье» применим по отношению ко всей Ойкумене или Мир-Системе V–XV вв.?
Существование верхней хронологической границы особых сомнений не вызывает. В XVI в. мир вступает в новое состояние, стремительно расширяя Ойкумену до размеров планеты. Развитие все большего числа регионов начинает определяться воздействием импульсов, идущих из Западной Европы. Разумеется, одни регионы начинают ощущать эти импульсы раньше, и их воздействие было здесь более разрушительным, другие — либо позже, либо их влияние на первых порах ощущалось не столь сильно, таков был случай Китая. Поэтому верхнюю хронологическую границу в ряде случаев можно несколько сдвигать, но само по себе существование такого водораздела в принципе очевидно, равно как и сама возможность его качественного определения.
Сложнее обстоит дело с установлением границы, отделяющей Средневековье от Древности (или от Поздней Древности, как принято говорить у антиковедов). В чем разница между эпохами, коль скоро о «рабовладельческой формации» говорить сегодня еще менее принято, чем о «феодализме»? К тому же средневековые европейские хронисты сохраняли уверенность в том, что они по-прежнему живут в эпоху Римской империи, равно как и хронисты китайские не считали, что живут в эпоху, принципиально отличную от династии Хань. Разве что те и другие сходились во мнении, что в нынешнее время все стало гораздо хуже.
Возможность увидеть некоторые существенные сдвиги дает увеличение масштаба исследования. Эпоха «Поздней древности» привела к возникновению единой цепи соседствующих друг с другом империй. На протяжении всего I тысячелетия до н. э., несмотря на многочисленные войны, население Ойкумены увеличилось многократно, стремительно росло число городов, и, что важно, произошло первое реальное смыкание мира. Но с I–II вв. н. э. все эти империи сталкиваются с рядом тягчайших бедствий. Удивляет синхронность, с которой обрушилась империя Хань и затрещала по швам Римская империя, пораженная «кризисом III в.». Последовавшие стадии стабилизации оказались недолгими и стоили таких усилий, что обе империи, во всяком случае части, составлявшие их историческое ядро, вскоре подверглись завоеваниям варварских племен. Период после Ханьской империи китайские историки позже назовут «эпохой Лючао» («Шести