эмблемой Бэтмана. Застегиваю перед зеркальцем белую рубашку – от самой нижней пуговицы до самой последней на воротнике. Девушкам нравятся парни, которые застегиваются на все пуговицы – я читал об этом. Надо постараться выглядеть хорошо. Никаких галстуков и пиджаков. Иначе все заметят, что не так давно у меня была битловская прическа.

Оглядываю себя. Так непривычно. Раньше мне не приходилось носить школьную форму, разве что парадную на какие-нибудь праздники. Но мне нравится, как эта рубашка подчеркивает мои плечи, они выглядят ещё шире. Может, закатать рукава? Уже берусь за манжет, но отпускаю его, когда вспоминаю про левую руку.

Интересно, а как она будет выглядеть в форме? Вдруг она будет похожа на японскую школьницу? Прямые волосы до плеч, клетчатая юбка выше колена, белые гольфы. И смертоносный шар на длинной цепи. Как у Тарантино.

Беру флакон и наношу парфюм на шею. Последний штрих – очки. Положу их в карман брюк, на случай, если пригодятся. На очень крайний случай.

2.

Останавливаюсь перед подъездом. Дверь тяжко закрывается позади меня.

Стою на крыльце, вдыхаю свежий загазованный воздух. Нащупываю зажигалку в кармане, сжимаю её в кулаке. Иногда так хочется закурить, особенно в такие моменты, как сейчас. Но я не курю, нахрен надо.

Смотрю на детскую площадку перед домом. Пустые качели покачиваются из стороны в сторону. Им как будто грустно, что лето кончилось, дети идут в школу и теперь некому качаться. И деревья какие-то расстроенные. Как будто им тоже надо на учёбу.

Ладно, хватит. Уже пора, а то опоздаю. Прохожу мимо синего «Volvo» и по привычке касаюсь рукой его капота – холодный. Направляюсь к улице, где проходят трамвайные пути. Где-то там остановка, у которой мы с ней договорились встретиться. Но сначала – к ларьку, он как раз по пути.

Столько детей на улице в такую рань. И все в костюмах, с букетами. Почти у каждой второй машины. Я бы тоже купил – розы, тюльпаны, хризантемы, – но не для учителей. Правда, она не любит цветы. Говорит, что неприятно их выбрасывать – это напоминает ей о неминуемости смерти.

Есть идея.

Покупаю в ларьке сырные чипсы и тринадцать разных «Чупа-чупсов».

– Спасибо, до свидания, – забираю сдачу.

Продавщица улыбается мне единственным золотым зубом. Меня аж передёргивает.

Собираю в кулаке маленький букетик из «Чупа-чупсов», стараясь распределять их по цветам. Получается очень даже мило. А я хорош. Может, во мне скрытый талант флориста?

Мимо проезжает трамвай. Провожаю его взглядом до остановки. Высматриваю знакомый силуэт, но никого не замечаю. Значит, она ещё не пришла.

Последний раз я катался на трамвае, наверное, лет в семь. Тогда ещё бабушка была жива. Мы с ней часто ездили на рынок. Мне нравилось сидеть у окна, наблюдать за дорогой. Чувствовать лёгкое покачивание на рельсах. И ветерок из форточки. Настоящая городская романтика.

С предвкушением подхожу к остановке. Уже представляю, как залезу в трамвай, встану у окна. Но тут такая толпа, даже хуже, чем в метро. Какое там окно? Хорошо, если вообще получится влезть и не превратиться в лепёшку. Вздохнув, втыкаю наушники.

Смотрю в сторону домов на углу улицы. Там есть арка, она должна появиться оттуда. А что, если она не придет? Нет, это невозможно. Трамвайные пути сворачивают налево, как раз к её школе – вернее, нашей. Теперь нашей. Другой дороги нет.

Постоянно смотрю на часы. Каждый раз кажется, что прошла вечность, а на самом деле минута. Людей всё больше и больше на остановке. А её всё нет.

Прищуриваюсь. Замечаю что-то около той самой арки. По привычке поправляю очки. И только потом осознаю, что на мне их нет.

Дай забрать тебя, ведь я отправляюсь

на Земляничные поля…

Девушка с тёмно-клубничными волосами. Она – единственное яркое пятно в этой размытой серой массе людей и зданий. Подходит всё ближе и ближе. Моё сердце плывет в маленькой лодке по кишечнику.

Всё нереально,

Поэтому не о чем беспокоиться…

Это она. Это Марго.

Земляничные поля навсегда³

Идёт в мою сторону, затягиваясь сигаретой. Мы так долго не виделись, что, кажется, я забыл, как она выглядит. Маленького роста – даже на каблуках. Всегда держит спину прямо. Выразительный контур лица и вздернутый нос. Губы ни тонкие, ни полные – а то, что надо. И зелёные глаза, в которые заглядываешь и понимаешь – ты пропал.

Выдергиваю наушники. Слышу, как сзади шумят люди.

Марго подходит ко мне, но торопится дальше. Останавливаю её за предплечье. Дым идёт мне в лицо, но не отпускаю руку. Марго смотрит на меня, хочет что-то сказать, но я протягиваю букетик из «Чупа-чупсов».

– Это тебе.

Стук колес. Оборачиваюсь – вижу уходящий трамвай.

Марго затягивается. Выпускает дым через нос, как разгневанный бык.

– Спасибо.

Она выкидывает сигарету. Выхватывает у меня «Чупа-чупсы» и кладет их в сумку. Один всё же разворачивает – яблочный.

– Из-за тебя мы пропустили трамвай, – она берет «Чупа-чупс» за щёку, – и теперь придется топать пешком. Ты доволен?

Не знаю, что сказать. Просто смотрю на неё и улыбаюсь.

– Ладно, пошли уже.

– «Пойдем», а не «пошли».

Ух. Она убила меня взглядом.

– Не выпендривайся. Иначе пойдешь один.

Мы подходим к светофору. Загорается зелёный свет. Переходим дорогу и идём вдоль трамвайных путей.

Странно, Марго не выглядит, как японская школьница. На ней узкие черные штаны – не джинсы, она их не любит, – сапоги выше колена. Пиджак с рукавом немного ниже локтя и белая блузка. Это совсем не то, что я представлял.

– Поверить не могу, что ты сделал это. Сам додумался или подсказал кто?

– О чём ты?

– Это самая тупая идея – взять и перейти в мою школу.

– Да, я не очень силен в математике и других точных науках. Но не всё так плохо.

– Если бы только это, – она вздыхает.

Её руки скрещены на груди, будто закрываются пиджаком от ветра. Мы идем так быстро, я едва успеваю. Дыхалка сдает. Я уже отвык от её быстрого шага.

Сейчас дойдем до какого-нибудь тихого места, и поговорю с ней. Если, конечно, не выплюну легкие на асфальт.

– Выглядишь, как церковный мальчик, – Марго прерывает молчание, – можно носить черные джинсы, ты в курсе?

– Чем тебе не нравятся классические брюки?

Маленькая усмешка в уголке губ. Так и не отвечает.

– А тебе не влетит за красные волосы?

– Ильичка взбесится, но мне плевать. К тому же, они не яркие.

– Кто?

– Волосы.

– Да нет же, кто такая Ильичка?

– Узнаешь потом.

Мы отходим от трамвайных путей, сворачиваем вглубь дворов. Что-то мне подсказывает, что мы идём не к центральному входу. Проходим двор, сходим с дороги к мелким кустам и деревьям.

Марго останавливается около забора.

– Так, давай кое-что обговорим. Я не хочу ничего