только в Южном Уэльсе, поскольку север все еще был неблагонадежен после восстания Оуэна Глендоуэра^[19]. Даже после дальнейшей детальной проработки темы валлийских лучников,^[20] совершенно ошибочное мнение о том, что большинство лучников Генриха были валлийцами, сохраняется.^[21]

Книга "1415. Азенкур. Новая история" — это не просто пересказ старой истории на основе хроник и исключительно печатных и вторичных материалов, как это делали практически все другие исследования. Она основана на полностью оригинальном исследовании неопубликованных архивных источников как в Англии, так и во Франции. Она намеренно избегает великих тюдоровских историй Эдварда Холла^[22] и Рафаэля Холиншеда^[23], которые легли в основу многих старых работ и популярных взглядов на битву, не в последнюю очередь из-за вдохновения, которое они дали Шекспиру. Хотя в книге используются современные хроники, то есть те, которые были написаны в течение пятидесяти лет после битвы, они рассмотрены критически. Различные рассказы сравниваются и анализируются, а не просто принимаются за "правду".

Некоторым читателям трудно согласиться с тем, что научный подход (который иногда неизбежно порождает скептическое или неубедительное мнение) является обоснованным. Они указывают, что предпочитают книги о битве, в которых рассказывается та история, которую они хотят услышать. Образ Давида и Голиафа в Азенкуре продолжает оставаться привлекательным, особенно для английских читателей, в эпоху, когда англичане продолжают восторгаться своим превосходством над французами. История Азенкура для многих остается скорее вопросом веры, чем разума.

Мое убеждение остается таким же, каким оно было в самом начале. Задача профессионального историка — очистить историю от мифов, подвергнуть сомнению предположения, даже если они широко распространены, и критически использовать все доступные источники. Только таким образом мы можем добраться до истины или, по крайней мере, приблизиться к ней настолько, насколько это возможно в отношении события, произошедшего 600 лет назад.

В одном отношении моя точка зрения изменилась с момента выхода первого издания этой книги. В 2005 году я считал, что Азенкур следует рассматривать как решающее сражение. Дальнейшие исследования и размышления заставили меня усомниться в этой интерпретации. Ни французский король, ни его сын не присутствовали при Азенкуре. Действительно, их отсутствие было признаком французской мудрости, а также свидетельством того, что французы опасались армии Генриха. Хотя несколько знатных дворян были взяты в плен, ни один из них не был достаточно значительным, чтобы заставить французов сесть за стол переговоров. Азенкур не дал Генриху никаких немедленных преимуществ в отношениях с французами, хотя и укрепил его позиции внутри страны. Чтобы добиться значительных успехов во Франции, Генриху нужны были две вещи. Во-первых, в 1417–19 годах ему нужно было провести кампанию, которую он намеревался начать в 1415 году: завоевание Нормандии. Слишком часто забывают, что Генрих собрал свою армию в 1415 году на двенадцать месяцев службы. Но, во-вторых, что гораздо важнее, ему нужно было, чтобы французы сами себя уничтожили своими междоусобными распрями. Именно убийство Иоанна Бесстрашного, герцога Бургундского, сторонниками дофина Карла 10 сентября 1419 года обеспечило Генриху наследование короны Франции, а не его успех при Азенкуре, даже если эта победа отучила французов от попыток ввязаться с ним в сражение. Как сказал Франциску I Французскому картезианский монах в 1521 году, показывая королю смертельную рану в черепе Иоанна Бесстрашного, "это отверстие, через которое англичане вошли во Францию ".^[24]

Введение

В "Сити Letter-Books of the City of London" ("Книги города Лондона") записано, что в пятницу 25 октября 1415 года в городе распространялся "прискорбный отчет, полный печали и повода для бесконечной скорби". Такой пессимизм возник потому, что никто не знал, что происходит с английской армией и ее королем, "доблестно борющимся за права своего королевства за границей… все подробности были окутаны тайной".^[25] В тот же день в Аббевиль пришло известие о великой французской победе, и гильдия серебряных дел мастеров устроила пир по этому поводу.^[26] Ни в том, ни в другом случае мало кто понимал, что на самом деле происходит при Азенкуре. Но вскоре правда стала известна. Последняя запись в отчете гильдии Аббевиля с классической недосказанностью отметила, что новости о победе были "неправдой". Напротив, запись в книге Сити гласила, что достоверные сведения прибыли через несколько дней, "чтобы освежить все жаждущие уши города". Король Генрих "Божьей милостью одержал победу над врагами, которые объединились, чтобы противостоять его походу через центр его владений к Кале". Большинство его противников были "преданы на суд смерти или покорились его милости, слава Богу". Эта "радостная весть" прибыла в Лондон рано утром во вторник 29 октября. После обнародования этой новости у собора Святого Павла в 9 часов утра зазвонили колокола городских церквей и запели "Te Deum". Позже в этот день состоялось торжественное шествие в Вестминстерское аббатство, чтобы вознести благодарственную молитву у святилища Эдуарда Исповедника. Среди присутствующих была Жанна Наваррская^[27], вдовствующая королева Генриха IV, которая, несомненно, испытывала смешанные чувства, если уже узнала, что ее сын от первого брака, Артур, граф Ришмон^[28], брат герцога Бретани, был среди тех, кто покорился как пленник "милостивому могуществу" ее пасынка Генриха V.

Сегодня, в век быстрого и массового распространения информации, трудно представить себе время, когда новости распространялись медленно и недостоверно.^[29] В день объявления победы в Лондоне Генрих V, его армия и пленники прибыли в Кале. Вместе с Ришмоном прибыли племянник французского короля, Карл, герцог Орлеанский^[30], герцог Бурбонский^[31], графы д'Э^[32] и Вандомский^[33], а также маршал Франции Бусико^[34]. Тем временем на поле Азенкура слуги их бывших товарищей по оружию продолжали обыскивать груды голых и изуродованных мертвецов в надежде найти своих хозяев. Контраст между гибелью участников сражения с каждой стороны был сразу же очевиден при перечне одних только благородных мертвецов. Тело двоюродного дяди Генриха, Эдуарда, герцога Йоркского^[35], сварили и положили в бочку, чтобы привезти домой, как и тело Майкла де ла Поля, графа Саффолка^[36], который унаследовал свой титул всего шесть недель назад, когда его отец умер от дизентерии при осаде Арфлера.