- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (63) »
Шепельский Евгений, Олег Говда
Архканцлер империи
Война. Том 2
По некоторым причинам (многочисленным) роман дописан в соавторстве с Олегом Говдой.
* * *
Глава 1
Я подмигнул Гицоргену и вышел. Отправился за короной Санкструма. Сегодня я стану императором. Гицорген хрипло закашлялся, заклекотал мне в спину, и я не сразу понял, что клекот этот — смех. Не обидный, нет, истерический смех раздавленного морально человека. — Господин архканцлер! — выкрикнул он почти истерично. — Господин архканцлер выиграл, а я теперь мертвец! Вы слышите? Я — живой мертвец! Я скрипнул зубами, сбавил шаг и заглянул в кабинет. Мысль насчет шпиона Рендора окончательно оформилась. Он сам выболтал мне секреты, которые я теперь намеревался использовать против коалиции Рендора и Адоры. Но не сразу. Сначала нужно завоевать расположение барона и вывести его из состояние психологического оглушения. Ни в коем разе не унижать, не давить. Все делается аккуратно, с ювелирной точностью… Э-э, дружелюбно. Кроме того, я действительно испытывал к нему симпатию. — Берегите силы, Гицорген. Вас ждут в Рендоре… Она ждет. Он сфокусировал на мне мутнеющий взгляд, чуть приподнялся на руках двух моих секретарей; кровь обильно стекала по руке, напитала белое кружево сорочки вишневым липким соком. — Изволите издеваться, господин архканцлер? Теперь я мертвец. Порченное золото… Вы же не дурак, все понимаете. Вы все-е-е понимаете, господин архканцлер, Торнхелл или как вас там! — Обстоятельства имеют свойства меняться. Порой — резко. Берегите силы, барон. Я обещаю вам славное будущее! Он снова заклекотал, небесно-синие глаза потускнели, потом в них зажегся огонек. Гицорген заморгал, сказал с хрипами, мгновенно запекшимися губами: — Будущее — мне? Опозоренному мертвецу? — Славное будущее, — сказал я с нажимом. — В Рендоре. Не получится в Рендоре — поселю вас с женой тут, в Санкструме. И семья ваша, как вы и мечтали, ни в чем не будет нуждаться! Запомните, барон, и запомните крепко: обстоятельства имеют свойства меняться! — Нет будущего опозоренному мертвецу… Я улыбнулся, хотя в душе колыхнулось раздражение. Гицорген чертов перфекционист, как бы не сломался от своей неудачи. Если сломается — вывести его из депрессии сможет только умный психолог, а в Санкструме таковых нет, мне же работать мозгоправом просто нет ни времени, ни возможностей. Поэтому — вбиваю в его башку определенные мысли прямо тут, пока не потерял сознание. — Ну что вы, барон! Вы — опытный профессионал. Все у вас получается идеально. Не ваша вина, что я… из других краев, и использовал против вас другие знания. Он вскинул подбородок, осмысленно моргнул; эта мысль не приходила ему в голову. — Торнхелл… Я сказал быстро: — Я ценю ваше мужество и вашу хитрость. И если бы вы знали столько, сколько знаю я, вы бы не проиграли. — Но вы уже проиграли, — прошептал он, слабея. Видимо, полагал, что удар с трех сторон я не сумею остановить. Я покачал головой. — Я успел хорошо подготовиться, барон. Да-да, поверьте, я успел очень хорошо подготовиться к атаке. А вам нужно жить, барон. Ради нее и ваших детей. И жить деятельно! Вы будете главой большого семейства, я вижу это, я это знаю! Он застыл, лицо вдруг осветилось внутренним светом: мои слова все-таки пробили брешь в его горестной защите. Потом голова бессильно упала на грудь. В кабинет, задев меня кованым ящичком, протиснулся один из лекарей Варлойна. Зацокал языком, впрочем, не очень-то взволнованно, был привычен к виду крови, все-таки, дуэли никто не запрещал, и в дворцовых парках их проводилось изрядное количество. Я вышел. Шутейник нагнал, подал мне шпагу. Один из секретарей уже стоял в приемной с треклятым голубым жюстокором, который нужно напялить, дабы соблюсти протокол, дабы толпа у Храма Ашара смогла отличить монарха от прочих царедворцев. С проклятиями я влез в этот жуткий наряд, похожий на сарафан (в плечах тесно, зато снизу поддувает), распрямился. Шутейник быстро затянул перевязь со шпагой, бросил через грудь лазурную ленту с блестящими орденами. — Краситься не будем? — осведомился на полном серьезе. — Только попробуй, — ответствовал я. Чему я научился, изучая земную историю, так это тому, что текущие обстоятельства — иногда благоприятные, иногда — не очень, действительно могут повернуться на сто восемьдесят градусов мгновенно. Так я говорил Гицоргену. Так же случилось со мной и сейчас. Распахнулись двери приемной, вбежал младший секретарь — один из студентов, взволнованный безмерно: — Господин архканцлер, ваше сиятельство! Посланник Алой Степи прибыли и требуют аудиенции срочно, без-от-ла-га-те-льно! Я переглянулся с Шутейником. Щека у него дернулась. Сандер поменял свои планы? Или — вдруг тревожно кольнуло сердце — прибыла Атли? И если она прибыла — каково мне будет, когда меня зажмут две женщины? Ой не сладко мне придется, ой не сладко… — Настроены агрессивно? — уточнил я. — Злы, ваше сиятельство, — отозвался студент. — Взбудоражены. Требуют… — Да-да, безотлагательно. Вели провести послов в апартаменты Силы Духа немедленно. Скажи: архканцлер сейчас подойдет. — Оружие?.. Посланцы Сандера разгуливали по Варлойну с боевым оружием, и я не останавливал их. Пусть так и остается. В конце концов, не убивать же меня они приехали. — Пусть при них будет. Студент выскочил из приемной. Действовал он — и прочие студенты — не в пример ретивей секретарей из дворянских родов. — Идете? — Мне иного не остается. Со Степью надо держать ухо востро. Он бросил на меня иронический взгляд: — Это только до тех пор, пока они это ухо не отрубят… Он был, черт возьми, прав.
* * *
Апартаменты Силы Духа, где я общался с Сакраном и Армадом, бил бутылки и расколошматил кресло-жабу, успели привести в порядок, и даже кресло на возвышение новое поставили — более строгое, обитое тисненной кожей. В нем сидел пожилой, схожий с Сандером степняк, весь в благородной, благообразной седине. Второй посланник — молодой и плечистый — разгуливал вокруг стола в нетерпении. Оба вооружены саблями, оба — в кольчугах, таскать которые нелегкое занятие, особенно в жару. Старик при виде меня встал и отвесил легкий поклон, сошел с возвышения и поклонился еще раз. Взгляд у него был острый, пронзительный. Молодой поклонился скупо, звякнула кольчуга. От обоих пахло лошадьми, что значит — скакали весь день, недавно покинули седла. Я вошел в клин света у окна. Времени у меня мало. Коронация и атака- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (63) »