ЛЬВЫ БУДДЫ ЖИЗНЕОПИСАНИЯ ВОСЬМИДЕСЯТИ ЧЕТЫРЕХ СИДДХОВ

Мы длагодаpим также членов санкт-петеpбуpгского Центpа Каpма Кагью Лену Мусаеву, Галю Кокину и Люду Лопатинскую за помощь в технической pаботе над текстом. 

"Спокойный сердцем, невозвышающийся, лучезарный, развитый, внимательный, освобожденный от зла, гибкий, готовый к действию, прочный и невозмутимый, он приводит и направляет свои усилия к состояниям чудесного умения. Он овладевает различными аспектами этого дара: будучи единичным, он становится многими, и, будучи многим, возвращается к одному; он становится воспринимаемым и невоспринимаемым; он преодолевает стены, или холмы, или заграждения без разрушений, как воздух; он движется сквозь твердые пласты, как сквозь воду; он идет по воде, не проваливаясь, как по твердой земле; в позе лотоса он странствует в небе, как птицы, летящие по ветру; он касается даже солнца и луны, сколь бы могучи они ни были; в своем человеческом теле он поднимается выше небесного рая Брахмана".

Samanna-phala-sutta.

Тибетский текст, перевод которого здесь предложен, является в свою очередь переводом с Санскрита "Чатуpашити - сиддха - пpавpити", источника, написанного во второй половине XI или начале XII столетия Абхайядаттой, "великим гуру из Чампаpы". Книга представляет собой собрание биографий реальных лиц, которые суть в то же время агиографии повествования, написанные изнутри живой традиции в честь выдающихся и особенно почитаемых адептов.

Восемьдесят четыре сиддхи представляют тех, кто за прошедшие несколько столетий достиг прямой реализации учения Будды. Они являют собой, в частности, pасцвет тантpической традиции в поздний период pазвития индийского Буддизма. Эта традиция была наиболее влиятельна с VIII по XII век, особенно при династии Пала. Когда Буддизм пустил корни в Тибете, сиддхи поддерживали важнейшие связи между Тибетом и Индией, дав начало линиям, которые продолжаются в Тибете и в настоящее время.

Для достижения цели, учил Будда, необходимо развить в себе мудрость ( санскр. пpаджна, тиб. ше pаб ), которая возникает из единства знания и действия. Существуют три фазы приобретения такой мудрости: знание, получаемое при прослушивании доктрины; знание, получаемое при критическом анализе; знание, возникающее в медитации. Последнее является эффектом практики, вызывающим трансформацию и ведущим к освобождению.

После становления доктрины собственно медитации часто оставались в тени. Отчасти как реакция на это положение дел выходит на первый план Махаяна. Ранняя Махаяна во многом осознавалась как практическое осуществление того, что прежде лишь обдумывалось или обсуждалось.

Философские школы Махаяны достигли своего расцвета во II в.н.э. с разработкой Нагарджуной доктрины Мадхьямика, и вновь в IV в. с введением Асангой учения школы Йогачара. Оба направления подчеркивали важность как интеллектуальной, так и медитативной деятельности, и оба явились наивысшим достижением буддистской философии в Индии.

Однако со временем вновь стало ощущаться преобладание информационного аспекта в передаче традиции. Внимание уделялось скорее искусству вести диспут, формированию навыков философского мышления и внутриуниверситетским взаимоотношениям. В условиях развитой школы вопрос о прямой реализации природы Будды практически не ставился, или, скажем мягче, не ставился достаточно широко - ни в преподавании, ни в общинном быту.

В таком контексте становится важной Буддистская Тантра. Так же, как Махаяна уравновесила общеобразовательный характер Хинаяны, традиция Ваджраяны дополнила первую, настаивая на важности практического аспекта в учении. Сиддхи - последователи Ваджраяны - не отвергали традиционных учений, но прежде всего действовали. Среди них были и собственно философы, такие как Шантаракшита и Шантидева; традиция причисляет к ним также Нагарджуну и Асангу. Не существует внутреннего противоречия, которое препятствовало бы формированию в одном лице крупного философа и адепта Тантры во всеоружии мастерства и энергии, которые предполагает этот статус.

Хотя крупнейшие сиддхи, такие как Нагарджуна, были мастерами наук и искусств и вращались в образованных кругах, большинство сиддхов выбирали новые пути. В отличие от монахов, многие из них не изучали подготовительных текстов, но мгновенно и полностью отдавали себя превращению наставлений в опыт. Подчеркивание роли практики отвечало глубокому оптимизму буддистской традиции, дающей возможность собственными силами, вне волей-неволей социально окрашенных групп и институтов, обрести несравнимую энергию и свободу. Все, что необходимо, это - руководство учителя и стремление пройти путь полностью.

Поддерживая и постоянно имея в виду опыт глубоких медитаций, сиддхи выражали тенденцию, отличную от чисто умозрительного, школьного Буддизма. Внутренняя трансформация сознания, являющаяся собственно сиддхи, делала сиддхов талантливыми учителями. Они демонстрировали неоpдинаpный стиль, считая любой способ деятельности выражением природы Будды и любую ситуацию пригодной для передачи учения.

Со временем слово siddhi, "успех, победа", стало означать сверхъестественные способности, возникавшие в результате медитации. Так как сиддха - это тот, кто обладает сиддхи, наименование "сиддха" в общем потоке индийской культуры стало относиться к магу, а со временем еще и к странствующему фокуснику. Однако в буддистской традиции существует четкое различие между двумя типами сиддхи. Высшее сиддхи есть Просветление, трансцендентальная победа. Это единое, нераздельное сиддхи, достижимое только на пути Будды. В этой книге высшим называется сиддхи Махамудры, практики "Великого Символа".

Второй тип сиддхи означает "магические" способности, которые могут быть получены и иным путем в любой йогической, шаманской или подобной тому традиции. Индийская традиция располагает бесчисленными списками подобных сиддхи, вплоть до знания эликсира бессмертия, исполняющих желания предметов и т.д.

Оба сиддхи превосходят измерение обычной жизни, но акцент ставится на первом. Многие яркие способности приходят раньше, и есть опасность, что их можно принять за освобождение. Но это лишь первый знак приближения успеха. Развиваясь в сторону реализации природы Будды, сиддха должен продолжать медитации и стремиться действовать на благо всех живых существ.

Упоминания о "магии" сиддхов часто трактуются как результат внешних воздействий на традицию. Но отметим, что магический элемент входил в главную струю буддийского учения с самого начала и ясно виден в