Борис Сапожников Реквием патриотам^[1]

Vis consil(i) expers mole ruit sua^[2].

Гораций.

Пролог

Очень и очень долго не знали острова Такамо мира. Сотни лет множество островных городов государств, управляемых жадными и воинственными даймё^[3], воевали друг с другом за власть, деньги и землю, столь ценную на островах, раскиданных по Такамскому морю и лишь формально объединённых в одного государство под рукой давным-давно лишившегося реальной власти императора. Многие пытались покорить, завоевать или подкупить даймё. Жестокий Ода Нобунага, прозванный Демоническим сёгуном^[4], вырезал сотни человек в битвах и занятых им городах. Уродливый Тоётоми Хидэёси по прозвищу Обезьяна укреплял страну, издавая законы и указы, усиляющую его единоличную власть и запрещающую многим и многим сословиям носить оружие, изымал накопленное в ходе многочисленных восстаний и войн, запретил распространение Веры, опасаясь что миссионеры окончательно уведут такамо^[5] от истинной религии — лао. Однако реально сумел получить власть и, главное, удержать её Токугава Иэясу, разгромивший своих врагов в нескольких битвах, основной из которых было сражение при Сэкигахаре, после которой были насыпаны два «Холма голов». Власть сёгуната^[6] Токугава продержалась 252 года, до того, как Муцухито Мэйдзи^[7] решил вернуть всю власть в руки императора, как было когда-то давным-давно.

Глава 1

Я шагал по улицам Химэндзи — формальной столицы моей родины, где я не был несколько десятков лет. Раньше мне он казался величественным и каким-то недостижимо прекрасным, но теперь, повидав столицы таких великих стран как Адранда, Иберия, Коибра и Страндар, я стал различать много деталей, недоступных в те времена моему наивному взгляду. Точно также, как власть императора, чьей резиденцией являлся Химэндзи, была насквозь формальной, так и сам город был каким-то ненастоящим — позолота вместо золота, крашенное дерево вместо дорогого чёрного дуба — символа императора, дешёвая ткань, блестящая и красивая почти как парча и шёлк, но именно почти. Я видел всё это и в уме сравнивал с увиденным в Мурото — реальной столице, где сидел Токугава Ёсинобу — нынешний глава клана и подлинный правитель Такамацу. Сравнение меня не очень-то радовало, слишком уж хорошо были видны отличия, явно говорившие не в пользу императорской власти.

Именно для того, чтобы изменить сложившееся положение, я и уехал некогда на материк по заданию главы моего клана Чоушу Ёсио. Это было пять долгих лет назад. Никогда не забыть мне того жуткого плаванья в трюме коибрийского торгового корабля, я прятался в маленьком закутке, где обычно провозили контрабанду, снятом за деньги, за которые можно было купить несколько славных джонок. Возвращался, правда, в куда лучших условиях, но и с тяжёлым сердцем. Я не знал, что ждёт меня на родине, чем встретит меня родной дом. Оказалось, что дома мало что изменилось, наверное, именно этого и хотели представители Токугава.

По улицам ходили горожане и ремесленники, слуги тащили вещи за своими господами, женщины лёгкого поведения предлагали себя, зазывалы питейных заведений орали на всю улицу, на все лады расхваливая сакэ и гейш из их трактиров. Кажется, ровным счётом ничего не изменилось со времён моего отъезда, но это только до тех пор, пока не появился отряд самураев в светло-синих с белым «зубчатым» кантом кимоно. Вокруг них мгновенно образовывалось пустое пространство, люди сторонились их, избегали даже бросать на них взгляды, разве что искоса и исподтишка. Синсэнгуми, иначе Волки Мибу — подразделение верных сёгунату Токугава самураев, созданное для «поддержания порядка» в Химэндзи, второе название его происходит от названия деревни, в которой оно, фактически, и было сформировано. Сейчас они были особенно злы на весь свет. Убийства вассалов Токугава продолжались, а они ничего не могли с этим поделать. Более того, ходили слухи, что убийца всех этих людей — один человек, за глаза прозванный народом хитокири^[8] Токугава, Синсэнгуми было от чего скрипеть зубами.

Как и все я отступил к стене дома, пропуская патруль Волков Мибу, однако взгляд их предводителя — довольно молодого человека с приятным лицом, скользнул по мне. Скорее всего, его внимание привлекла моя одежда — вместо традиционного кимоно я носил одежду, принятую на материке, точнее в северо-западной его части, ещё точнее — в Страндаре, откуда я прибыл домой на торговом корабле. К тому же, волосы мои выгорели на солнце, из обычных для такамо чёрных став практически светло-каштановыми, а на поясе вместо катаны висел пехотный палаш — подарок одного друга, обретённого в моём долгом путешествии. Была ещё пара пистолей, но видеть их командир Синсэнгуми не мог, они были заткнуты за пояс сзади. Похоже, я заинтересовал его лишь как некая диковинка и удостоился не более чем нескольких мгновений.

Синсэнгуми прошли мимо и я двинулся дальше, к дому, где у нас была назначена встреча с Чоушу Ёсио. Я вошёл в этот дом, как обычно, не стучась, коротким движением отодвинув в сторону фусума^[9]. Телохранитель Ёсио уронил руку на рукоять катаны, но я опередил его. Он не успел и пальцем шевельнуть, а клинок моего палаша уже касался его горла.

— Не стоит, — покачал головой я. — Будь я убийцей, подосланным сёгунатом, ты был бы уже мёртв.

— Пропусти его, Рю, — донёсся из глубины дома знакомый, не слишком изменившийся за прошедшие пять лет, голос главы клана Чоушу — Чоушу Ёсио, моего сюзерена. — Это мой человек, хоть ты и не знаешь его в лицо.

Недовольно покосившийся на меня телохранитель по имени Рю отступил в сторону и я прошёл вглубь дома. Чоушу Ёсио сидел в центральной комнате дома, наслаждаясь игрой на лютне (название этого струнного инструмента на такамо я, к своему глубочайшему стыду, позабыл). Играла ему красивая женщина в богатом кимоно, не похожая даже на очень дорогую гейшу, откуда я сделал вывод, что это — жена Ёсио. Сам он мало изменился со времён моего отъезда — всё такой же приятный человек, с благородным лицом и ухоженными волосами. Он кивнул мне, ни полувзглядом не показав удивления моим внешним видом, и сделал знак подождать, пока женщина закончит играть. Закончив, женщина молча поклонилась и покинула комнату, только тогда Чоушу Ёсио начал разговор.

— Тебя тяжело узнать, — сказал он. — И одежда, и оружие, прямо как у уроженца материка, а не такамо.

— Моя катана сломалась два года назад, — ответил я, — во время поединка с одним адрандским самураем, как их зовут в тех землях — шевалье, что не помешало мне