Поначалу наш Бог решил стать судьей, не рядовым — первым судьей подземного мира, что взвешивает деяния умерших на весах правосудия, что отправляет грешников смотреться в зеркало на самой высокой башне подземного мира, на раме которого написаны слова: „Перед зеркалом греха нет хороших людей“ и в котором отражаются все их дурные поступки и видятся образы отвратительных животных и рептилий, и насекомых, в чьих телах суждено грешникам вернуться по возвращении на землю. Хотя, будем откровенны, умершему уже все равно в тело какого жука, а то и иного человека перейдут его наниты. Будучи судьей загробного мира, ежедневно Бог выслушивал тысячи и тысячи молитв и просьб, и желаний, и чаяний, направленных к нему. Потихоньку, сначала одно, потом второе, десятое, он начал исполнять некоторые из них, не прошло и тысячи лет, как наш Бог-демон стал Богом судьбы».

— Циньгуан, — произнес Ювэй, впрочем и Вэньян давно догадался.

— И молитвы полились тысячами, миллионами, но внимательный слушатель, а, смею надеяться, вы относитесь к таковым, спросит: «Где же наниты»? Как Бог-демон добывал те самые маленькие создания, вокруг которых все вертится. Помните я рассказывал короткую историю про место, где люди могли поменяться судьбами? Одному не нравится его работа, второму социальный статус, третий мечтает забыть неудавшуюся любовь, а четвертому просто все наскучило. Большинство, абсолютное большинство считает, что достойно большего. И все что нужно — попросить, и тысячи, миллионы истовых и не очень, искренних, от сердца и дежурных, всуе, молитв устремляются к нему. Циньгуана еще называют Богом самоубийц. Но как помочь всем, как не растерять тот поток нанитов, который так же быстро, как набрался, может и оскудеть, где найти тот источник, который будет питать Бога снова и снова? Всем мил не будешь, всех желаний, равно праведных, так и неправедных все равно не исполнить. И даже, исполни, все равно останутся недовольные, ибо в слова молитвы зачастую мы вкладываем далеко не все, больше, много больше остается в мыслях и мечтах, и, когда исполняется желаемое, высказанное вслух, часто оно разнится с тем, что мы воображали в своих грезах. Бог придумал менять. Желаешь иной жизни, стать богатым — пожалуйста. Ищешь любви, или бежишь от нее — и здесь отыщется не один десяток вариантов. Он смешивал, комкал человеческие судьбы, неизменно что-то оставляя что-то у одного, а что-то у другого, а часть также неизменно прилипала к его божественным рукам. И, если два человека одновременно возносили истовые молитвы Богу судьбы, моля его изменить эту самую судьбу, то почему нет.

Старик замолчал, посмотрел на них.

— Я не знаю, что случилось у каждого из вас в прошлом, что вы захотели изменить судьбы, но такое было, и вы захотели, и возжелали, а Циньгуан лишь исполнил желаемое. Как поняли, вы не уникальны и далеко не единственны, находясь здесь, я одновременно разговариваю еще с десятком подобных пар. Больше того, в последнее время обмены случаются все чаще, а Бога-демона Циньгуана уже давно не видели, что называется, во плоти. Из чего делаем вывод — он перешел на новую ступень, став частью окружающего естества и возможно уже не сознавая себя. Жизнь богов отлична от жизни смертных, а обретенное могущество иногда означает смерть.

Старик снова окинул их взглядом.

— Я ответил на ваш вопрос?

Вэньян посмотрел на Ювэя, а тот на него, точнее, если верить Мудрецу, сейчас каждый смотрел на себя. Вроде, получили ответ на вопрос, но легче от этого не стало.

— Но что же мне… нам делать, — разлепились губы у Ювэя, — просить Циньгуана, чтобы поменял нас обратно?

— Вы так хотите обратно? — прищурился Мудрец.

— Ну… э-э, да.

— Тогда зачем молили об ином. Дважды не войти в одну реку, не по всем дорогам можно вернуться в начало и упавшее мясо к телу не приклеишь.

— То есть?

— То есть, обратно нельзя! Мне известны тысячи случаев, когда люди менялись местами и ни одного, когда они вернулись в свои тела, да даже не в телах дело. Поменявшись судьбами и неизменно захватив с собой часть своей кармы, своих умений, жизненного опыта, особенностей характера и привычек, мы меняем судьбу того, в теле которого оказались. В лучшую ли, худшую сторону, но это уже иная судьба, не та, которую прожил бы человек, останься все, как было. И, поменявшись, вы снова меняете судьбу, и кто сказал, что обретённое понравится вам больше потерянного. Вы снова становитесь на те же грабли, произнося желание и домысливая остальное, а Бог не умеет домысливать, он исполняет ровно то, что слышит, не больше, не меньше. Попроси богатства — и умрет близкий родственник, оставив наследство. Попроси карьерного роста — и начальник разобьётся в горах, попроси девушку — и опозоренная она придёт к тебе. Природа не терпит извилистых путей, а прямой путь не всегда лучший.

— Но что же нам делать? — вслед за Ювэем повторил Вэньян.

Старик пожал плечами.

— Откуда я знаю, я Мудрец, но не всеведущ. Живите, вместе или поодиночке разгребайте то дерьмо в которое ступили. Используйте навыки и знания друг друга, или оставьте, как есть и надейтесь на лучшее. Надо было думать перед тем, как просить о чем-то Бога.

И снова они посмотрели друг на друга.

«Если не убью его, уберут меня», — подумал Вэньян.

«Я не могу убивать» — Ювэй.

«Я наследник клана Танов и миллионер», — подумал Вэньян.

«Мей, теперь она с ним», — подумал Ювэй.

Старик хлопнул в ладоши, и они снова оказались в квартире, где сидели до этого.

КОНЕЦ