головой:

— Не, это уже точно лишнее. Но я в свое время дрын сломал, отпираться не буду. Молодой был, вспыльчивый… Но это хорошо, что ты пораньше подъехал.

— И? — я решил не обращать внимания, как ловко старпом пытается сменить тему разговора.

— Илларион Бражников заходил, предупредил, что стапель у него освобождается на днях. Можно будет нашу красавицу поднять и днище почистить.

Вот так, слово за слово, и про возможные завтрашние розыгрыши я вспомнил уже в седле, возвращаясь после обеда домой. До этого момента время было плотно занято встречами, обсуждением текущих проблем и разной беготней в порту. Я даже обедать не стал, перехватил на ходу горячих беляшей, из «Винной бочки». Кстати, рожа хозяина, Семена Рыбакова, при моем появлении скривилась, будто он сжевал несколько лимонов сразу. Переживает Пузан, что лучшую женщину Большого Ската под венец другой ведет. Ничего, перетопчется.

Но про местные свадебные традиции я все же разузнаю у Аглаи. Дрын о чужую спину сломать — это не проблема. Обидно будет, если я это сделаю в ответ на какой-нибудь безобидный розыгрыш. Мне потом такой прокол будут поминать до самой смерти.

* * *

Кажется преподобный Савва до последнего момента не верил в свадьбу. Может боялся, что я не выдержу, сбегу. Человек-то я для местных чужой, знают меня всего ничего. Или лучше других понимал, чем профессия приватира опасна, и какие шансы на успешное завершение очередного похода. С этой точки зрения Савва был прав, проблемы меня находят часто. Да и я от них не бегаю.

Сегодня у нас с Аглаей особенный день. Кстати, вчера я все же расспросил о местных обрядах, свадебных обычаях и в какие неприятности могу попасть, если стану гостей чем-то тяжелым охаживать. Как оказалось, зря волновался. Обычно уже после свадебной церемонии на посиделках перебравший жених мог чего отчебучить, но я пить не собирался. Не хотелось совершенно.

Аглая долго выбирала наряд, даже пыталась пару раз мне вопросы задавать, что больше подходит. Потом в итоге все переиграла с учетом зимнего времени и какого-то внутреннего настроения. Надела приталенную брючную пару светлого кремового цвета с белоснежной рубашкой, а в цвет ей — невысокие сапожки и крохотную шляпу с россыпью искусственных цветов. Получилось стильно, строго и на удивление торжественно.

Я выбрал темно-синий костюм-тройку и маленький галстук-бабочку. На жилетке тускло светилась тонкая золотая цепочка для часов, на манжетах рубашки — массивные запонки. Это уже был подарок Аглаи, для особых случаев и выходов в свет. Поглядел на себя в зеркало и проникся. Уважаемый и состоятельный промышленник времен расцвета Российской империи. Не купец, потому как нет показной важности и бороды лопатой. Но и не голодранец какой. На пояс подвесил Кольт в черной кобуре, под пиджаком практически не заметно. Но достать при случае — дело секунды. Фетровая шляпа с небольшими полями, чем-то напоминающая британский котелок, начищенные ботинки и плащ с теплой подкладкой. Готов. И даже сам себе нравлюсь.

Официальная церемония проходила в главной церкви города. В зал сначала пригласили вступающие в брак пары и свидетелей, которым выпала честь своими подписями засвидетельствовать столь важное событие. У нас эту почетную роль взяли на себя Вера и Петр Байкин. Преподобный в белоснежном френче встречал новобрачных за кафедрой. Многочисленные родственники, знакомые и гости разместились на тяжелых скамьях за спинами молодоженов. Пары по очереди подходили к кафедре, слушали торжественную речь и наставления преподобного, расписывались в толстой книге и, в сопровождении свидетелей, возвращались на специально отведенные для них скамьи в первом ряду, уступив место у кафедры следующей паре.

После чего всех счастливчиков выстроили рядом, и важный господин с тяжелым деревянным фотоаппаратом на раздвижной треноге сделал официальное фото. Считается, что пары, зарегистрированные в один и тот же день, поддерживают других, словно родственников. Кстати, многие потом за неделю-другую действительно в гости заглянут, дабы поближе познакомиться. Многие даже крестными для будущих детишек станут.

Неофициальную часть каждый проводит, где захочет. Некоторые снимают зал собраний на площади или в порту. Но зал нельзя снять на весь вечер, много желающих. В лучшем случае на два — три часа. Да и лишней суеты много. Пока за отгулявшими уберут, столы заново накроют, посидят, покричат «горько». Кто оркестр нанимает, у тех еще и танцы. Причем в такие праздничные дни его заказать — та еще морока, у музыкантов время буквально по минутам расписано. Не успеешь как следует разгуляться, а уже распорядитель намекает, что пора и честь знать.

А мы сделали проще. Так как народу набралось очень много, то отказались от зарезервированного места в Золотой бухте.

Погода не подвела, было около десяти градусов тепла, солнечно и почти без ветра. Мы договорились с охраной порта, не забыв и их пригласить. Вот «Аглая» у причала, вот мы, вот столы прямо на просоленных досках рядом. И гостям привольно, и никто в затылок не дышит. Если замерз — можно по сходням подняться и внутри погреться, места на шхуне полным-полно и печка там раскочегарена. Хотя народ больше на улице старается общаться, к нам подходят, тосты произносят. Евген заранее предупредил, чтобы мы насчет оркестра не волновались. Со знакомыми договорился, привез шестерых бодрых старичков с разными инструментами. Эта веселая боевая компания на удивление ловко соорудила подобие сцены, приняла по стопочке для настроения и начала исполнять все, что заказывали. И быстрые танцы, и медленные. Мы с Аглаей несколько раз просили «белый танец» или как его тут называют. При этом музыканты ни разу не повторились с мелодией, я даже удивился. На звуки музыки подтянулись еще прохожие, после чего мне стало казаться, что у нас на празднике гуляет вообще весь город. Вроде даже другие новобрачные мелькнули, хотя утверждать не возьмусь, народу было очень много.

Ближе к вечеру, когда стали сгущаться сумерки, Петр Байкин поднялся на шхуну и оттуда закричал, пытаясь перекрыть гул голосов:

— Минуту внимания, пожалуйста! Минуту… Игнатий, потом очередную байку расскажешь!.. Так, спасибо… Ребята, выносите!..

Братья Рыбины выволокли из трюма большой ящик, затем крайне аккуратно спустились на пирс и водрузили его на скрипнувший стол. Отошли в сторону и заулыбались. Петр же продолжал вещать, не выпуская из рук огромную кружку, куда успел подлить грог. Его у нас разливала симпатичная крохотная негритянка, которая сама периодически прикладывалась для оценки качества, добавляла то специи, то