Андрей Кокоулин Синкопа

— Посмотри, — попросила Эби.

— Что там? — спросил я, наклоняясь и целуя ее в щеку.

В облегающем она была совершенно неотразима.

— Странный отклик.

— Дай «картинку».

Трехмерный оттиск окружающего пространства возник передо мной. В центре всего сущего — «Меррик». Вокруг — тьма на миллионы километров. И только в верхней полусфере — короткие крапины астероидов.

— Не вижу, — сказал я.

— Прости, — Эби щелкнула клавишей. — Мы уже пролетели. Я чуть-чуть отмотаю таймлапсом.

— Давай.

Я отошел к холодильнику, краем глаза наблюдая, как шевелится над плоскостью навигационной панели, меняет оттенки и подпалины близких скоплений космос. Крапины астероидов утянулись за границы сферы, их расчетные орбиты пропали, на мгновение высветилась звезда, подписанная корабельной нейросетью.

Йота Дракона.

— Стоп!

— Видишь?

Эби отпустила клавишу.

— Что это? — спросил я, отпивая сок.

Светлая точка в нижней полусфере мигнула под моим пальцем. Нейросеть тут же прочертила радиус-вектор, обозначила расстояние, растянула координатную сетку. Точка получила обозначение: «Объект, происхождение неизвестно». Три с половиной миллиона километров.

— Сканер не успел захватить, — сказала Эби.

— Запусти время, — попросил я.

— Сейчас.

Вместе мы смотрели, как точка вываливается за видимую сферу. Нейросеть поделилась данными о ее текущей скорости и предполагаемом направлении движения.

— Скорость совсем маленькая, — сказал я.

— Возможно, это дрейф.

— Рассчитай-ка траекторию сближения.

— Думаешь, это что-то древнее?

Я вздохнул.

— Древнее и, скорее всего, мертвое. Или вовсе кусок железа.

Эби пожала плечами.

— У нас свободный поиск. Можем себе позволить. По какой схеме сближаемся?

— По первой. С зондом.

— Ясно.

Эби прыгнула в комм-кресло. Голограммки запускаемых процедур закружились над ее головой. Я допил сок.

— Что за шум, а драки нет?

Крепкий, смуглый Клаус шагнул в рубку, поправляя пояс с инструментами. Створки мягко сошлись за его спиной.

— Эби кое-что обнаружила, — сказал я, комкая опустевшую упаковку.

— Зонд пошел! — отсигналила рукой Эби.

— Зонд?

Клаус повернулся к экрану, треть которого уже заняла получаемая с зонда картинка с телеметрическими данными.

— И что мы ловим? — спросил он.

— Непонятную хрень, — сказал я.

— Космос весь состоит из непонятной хрени, — флегматично заметил Клаус.

— Эта, возможно, древняя.

Клаус приобнял меня за плечо.

— Мой друг, — сказал он проникновенно, — скорее всего, для тебя это будет новостью, но все в космосе — древнее. Он сам, со всеми этими туманностями в подмышках, весьма древний.

Я двинул его локтем в бок.

— Спасибо за лекцию.

Клаус скривился, сложился и, изображая раненого, потащился мимо стола к креслам.

— Эби! Твой муж почти убил меня за правду!

Эби фыркнула.

— За правду положено страдать.

— И ни толики жалости?

— Не-а.

Клаус вздохнул и заполз на сиденье.

— Вы — страшные люди. Если бы я знал, с кем мне придется делить «Меррик»…

— Ты бы никогда, — продолжил я.

— Да, я бы никогда, — сказал Клаус, активируя голопанель. — Я бы ни за что.

— Ты бы и Пикфорду…

— Да, я бы и Пикфорду… — Клаус повернул голову с подголовника, чтобы окинуть меня укоряющим взглядом. — Макс, я знаю, что ты знаешь меня, как облупленного. Но это ведь и тебя делает предсказуемым.

— Увы.

Я отправил упаковку в утилизатор и сел в кресло слева от Эби. Нейросеть корабля тут же полезла в мой череп, проверяя состояние, допуски, включая пиктограммы систем и видов взаимодействий. Я отогнал «иконки» взмахом ладони — не до вас — и повернулся, чтобы видеть общий экран. Клаус сделал изображение с камеры зонда основным. Космос пытался дышать в лицо.

Объект, замеченный Эби, из пылинки, из тусклой, малозаметной, маркированной точки пророс сначала в пятнышко, а затем вытянулся в странную конструкцию из сфер и ажурных переходов между ними. Нейросеть искусственно подсвечивала чужой корабль, медленно плывущий во мраке.

Клаус присвистнул.

— Никогда такого не видел, — сказал он, выравнивая зонд по скорости с «чужаком».

Часть экрана заняла телеметрия. Расстояние от зонда до объекта — сто тысяч километров. Скорость объекта — пять километров в секунду.

— Я торможу «Меррик», — сказала Эби.

— Давай, — кивнул я. — Если Клаус не обнаружит ничего сверхординарного, перейдем на схему «два».

— Принято.

«Чужак» не подавал признаков жизни. Пользуясь сенсорами зонда, нейросеть «Меррика» создала его голографическую модель. Матовые сферы висели как виноградины на разветвленной кисти. Связывающие их ажурные переходы казались налипшей серебристой паутиной. В длину корабль был около семидесяти километров, в ширину — около тридцати.

— Клаус, сделай несколько витков, — попросил я.

— Не приближаясь?

— Нет.

— Сканировать?

— На последнем витке.

— Принято.

Клаус откинулся в кресле. Корабль на экране прыгнул вниз, далекие звезды на мгновение превратились в световые завитки. Уловив шелест створок, я перевесился через подлокотник и махнул рукой.

— Роберт, привет!

Высокий, светловолосый Пикфорд кивнул.

— Доброго дня.

Он прошел к холодильнику.

— Смотрю, вы развлекаетесь, — сказал он, вглядываясь в строчки сенсорного меню. — Может, лучше вызвать соответствующих ребят?

— Извещение в Бюро уже ушло, — сказал я. — Но что мешает нам произвести первичный осмотр?

— Наверное, наличие разумной осторожности, — заметил Пикфорд.

Его палец повис над выбранной строчкой. Пикфорд, видимо, из пресловутой разумной осторожности медлил.

— «Меррик» в миллионе, — сказала окруженная пиктограммами Эби. — Согласую курсы.

— Принято, — сказал я.

Пикфорд наконец опустил палец, но я готов был поклясться, что выбрал он не то, что хотел первоначально. Туба с соком скользнула ему в ладонь.

— Что это у нас вообще? — спросил Пикфорд, усаживаясь в последнее свободное кресло.

— Корабль, — сказал я. — Творение внеземного разума.

— Эби нашла, — добавил Клаус.

— Ну, я не удивлен, — сказал Пикфорд, отпив сока и сморщившись. — Надеюсь, мы не полезем внутрь.

Камеры зонда вновь сфокусировались на «чужаке», нейросеть «Меррика» сформировала его тепловую карту. До последней «виноградины» корабль был холоден, как космос.

— Примерный возраст — семьдесят тысяч лет, — сказал Клаус.

— Уже что-то, — сказал Пикфорд.

— Дохлое, древнее чудовище, — сказал