недавней вспышки гнева. – Веди его домой, завтра он будет нужен мне.
– Мне с ним пешком, что ли, идти? – возмутился сержант. – Да только до квартала топать и топать.
– Вот деньги, – Дрейк тут же вытащил крону и передал ее сержанту, – отвезешь его, там заночуешь и ранним утром привезешь его сюда.
– Но меня не пустят в квартал! – снова возмутился тот.
– Слушай, Джеймс, ты – сержант полиции его императорского величества Вильгельма, – отрезал инспектор, – если какие‑то холуи посмеют не пропустить тебя, напомни им об этом.
– А ты, Гарри, подготовь ребят с лопатами, завтра им предстоит много копать, – услышал я сзади, когда, подталкиваемый рукой сержанта, выходил наружу.
Весь путь мы проделали молча – каждый думал о своем, а у меня после сегодняшнего дня болело и гудело все. Хотелось просто упасть и никогда не вставать с кровати. Я так устал, что уснул, и растолкали меня только возле двери колледжа.
Я молча слез и зашел внутрь. Зверски хотелось спать, но я нашел в себе силы пойти в душ и постирать вещи: у меня был только этот комплект, и завтра он мне нужен был чистым. Едва добравшись до кровати, я отключился.
– Мистер ван Дир! – Голос издалека звал меня и звал, а я отмахивался от него и старался втянуть голову в подушку, чтобы не слышать. К сожалению, подушки и одеяла резко не стало, и холодный воздух вызвал мурашки на голом теле. Пришлось открыть глаза и посмотреть на того, кто посмел меня будить. Мне казалось, что я лег всего час назад. – Вставайте. – Мистер Траст выглядел очень недовольным. – За вами пришли и ждут уже час. – Кто? Зачем? – еле слышно спросил я, попытавшись встать, но тяжесть во всем теле не давала мне сделать это. Мышцы и кости ныли. – Сержант Джеймс грозится выломать двери и прийти сюда сам, – поджав губы, ответил он. Вспомнив вчерашний день и поняв, что это был не сон, я застонал, но стал подниматься. Зная сержанта, а еще лучше – его инспектора, не сомневался в подобном исходе событий. – Скажите, пусть подождет: умоюсь, поем и выйду через двадцать минут. – Еду я принес, в том числе и обед, – отмахнулся привратник. – Он сказал, что вам нужно больше есть. Выругаться мне не позволило воспитание, а так захотелось, тем более что вчера мой словарный запас значительно пополнился… Быстро умывшись и приведя себя в порядок, я натянул мятый костюм. Желания гладить его не было, как не было и времени это делать. Поэтому я подхватил коробку с едой и, откусывая от бутерброда на ходу, поплелся к воротам. Еще один день ада – вот что меня ждало за их пределами. Меня уже ожидали коляска и очень недовольный сержант, который при моем появлении хотел что‑то сказать, но мне после вчерашнего стало безразлично, что обо мне подумают, поэтому я молча достал из коробки еще один бутерброд и вручил ему со словами: – Просто молчите, а то я передумаю и вернусь. Не знаю, что его остановило – бутерброд в моей руке или угроза, но он закрыл рот и открывал его только тогда, когда откусывал большие куски. Коробка мне больше не пригодилась, и пришлось ее выкинуть на полдороге, так как мы вдвоем умяли все, что мне положил мистер Траст. От мыслей о том, что я буду есть на обед, я был сейчас далеко. Страшно болело тело, хотелось спать, да и не оставлять же без завтрака такого же невыспавшегося и голодного человека. – Спасибо, – коротко произнес он, и я лишь кивнул ему в ответ, принимая благодарность. Вскоре я заметил, что мы свернули с улицы, по которой ехали вчера, и направились в другую сторону. – Мистер Джеймс? – все же решил уточнить я. – Инспектор сказал везти тебя сразу на кладбище. – Зачем меня на кладбище? – испугался я.
– Мистер ван Дир! – Голос издалека звал меня и звал, а я отмахивался от него и старался втянуть голову в подушку, чтобы не слышать. К сожалению, подушки и одеяла резко не стало, и холодный воздух вызвал мурашки на голом теле. Пришлось открыть глаза и посмотреть на того, кто посмел меня будить. Мне казалось, что я лег всего час назад. – Вставайте. – Мистер Траст выглядел очень недовольным. – За вами пришли и ждут уже час. – Кто? Зачем? – еле слышно спросил я, попытавшись встать, но тяжесть во всем теле не давала мне сделать это. Мышцы и кости ныли. – Сержант Джеймс грозится выломать двери и прийти сюда сам, – поджав губы, ответил он. Вспомнив вчерашний день и поняв, что это был не сон, я застонал, но стал подниматься. Зная сержанта, а еще лучше – его инспектора, не сомневался в подобном исходе событий. – Скажите, пусть подождет: умоюсь, поем и выйду через двадцать минут. – Еду я принес, в том числе и обед, – отмахнулся привратник. – Он сказал, что вам нужно больше есть. Выругаться мне не позволило воспитание, а так захотелось, тем более что вчера мой словарный запас значительно пополнился… Быстро умывшись и приведя себя в порядок, я натянул мятый костюм. Желания гладить его не было, как не было и времени это делать. Поэтому я подхватил коробку с едой и, откусывая от бутерброда на ходу, поплелся к воротам. Еще один день ада – вот что меня ждало за их пределами. Меня уже ожидали коляска и очень недовольный сержант, который при моем появлении хотел что‑то сказать, но мне после вчерашнего стало безразлично, что обо мне подумают, поэтому я молча достал из коробки еще один бутерброд и вручил ему со словами: – Просто молчите, а то я передумаю и вернусь. Не знаю, что его остановило – бутерброд в моей руке или угроза, но он закрыл рот и открывал его только тогда, когда откусывал большие куски. Коробка мне больше не пригодилась, и пришлось ее выкинуть на полдороге, так как мы вдвоем умяли все, что мне положил мистер Траст. От мыслей о том, что я буду есть на обед, я был сейчас далеко. Страшно болело тело, хотелось спать, да и не оставлять же без завтрака такого же невыспавшегося и голодного человека. – Спасибо, – коротко произнес он, и я лишь кивнул ему в ответ, принимая благодарность. Вскоре я заметил, что мы свернули с улицы, по которой ехали вчера, и направились в другую сторону. – Мистер Джеймс? – все же решил уточнить я. – Инспектор сказал везти тебя сразу на кладбище. – Зачем меня на кладбище? – испугался я.