по ту сторону оврага, не видеть до тех пор, пока…
Это «пока» растянулось на много лет.
Столько времени его осаждали красные муравьи, кусали, лезли в ноздри, таскали по его лицу груз, вдвое, вчетверо, вдесятеро превосходящий их самих. Ночами они лишали сна, а днем не давали засиживаться на одном месте; они сожрали его покой и научили терпению. Но теперь они оставили его. Кончилось бесконечное ожидание. Теперь — видеть, каждый день видеть ее. Для этого все готово…»
В романе «Жила-была женщина» страсти Джумбера Тхавадзе прочитаны как направляющий мотив всей его жизни. Они безраздельно властвуют над его душой, направляют каждое движение его мысли.
Как ни прикидывай, трудно прийти к убеждению, что чувство Джумбера Тхавадзе к Маке было подлинной любовью в ее чистой и возвышенной форме. Однако в этом чувстве не проглядывает и ничего животного, не похоже оно и на простую прихоть. Но хоть и жизнь не в жизнь Джумберу без Маки, все-таки это не любовь, нет, совершенно ясно, что не любовь. Любовь определяют по-разному, но ни под одно из этих определений не подведешь чувство Джумбера — оно никак не укладывается в рамки любви. Возможно, что выросло оно из любви и оживляется любовью, но все-таки за собственно любовь его не сочтешь. Это что-то совсем другое, непонятное, запутанное, густо замешанное на мести. А это уже — трагедия характера.
Плюгавого, неказистого собой Джумбера девушки не баловали вниманием. Но это бы еще полбеды, если бы сама Мака, его драгоценная Мака, тоже не отнеслась к нему с унизительным равнодушием. Тут-то и загорелся у него в груди огонь мести. Непримиримый по натуре, он не пожелал согласиться с селением обстоятельств, не пожелал мириться хотя бы с тем, что природа не наделила его той привлекательностью, которая открывает иным счастливцам прямой путь к девичьим сердцам. Такая непримиримость, такое упрямое противоборство своей участи нередко ставят человека в комическое положение. Но у страстей Джумбера серьезная подоплека, и это придает им значительность. Джумбер не желает отступаться от красоты. Он заявляет претензию на красоту, потому что к ней неодолимо тянется его сердце. Осознанная злость на весь мир и на людей оборачивается настойчивым стремлением добиться своего, сеет в груди мстительное чувство, которое и придает любви свой особенный привкус.
Читаешь роман и не можешь, никак не можешь посочувствовать Тхавадзе, хотя им и не движут нечистые побуждения. Но нет в его любви и кристаллической ясности. Верно, потому она и не вызывает к себе сочувствия. А между тем он даже пытался покончить с собой, но его спасли — пуля по чистой случайности не задела сердца. Нужно ли большее подтверждение искренности и самозабвенности? Однако и это не трогает читателя — интуиция подсказывает ему, что бурные страсти Джумбера — это все-таки не настоящая, всепоглощающая любовь. К сожалению, в романе не расшифровываются с достаточной полнотой подспудные импульсы, порождающие недовольство героя собой, тем местом под солнцем, которое отвела ему судьба, и это мешает ощутить до конца всю глубочайшую трагедию его личности.
Слияние воедино любви и мести — вот что должно было стать ведущей концепцией романа, которая продиктовала бы всю сто структуру.
Мне кажется, критика напрасно тратила время, пытаясь провести тут параллель с толстовской «Анной Карениной». Роман О. Иоселиани ни в коей мере не перекликается с шедевром великого Толстого, так же как злоключения Маки не идут ни в какое сравнение с трагедией Анны Карениной. Роль Маки в романе второстепенна, она служит раскрытию характера Джумбера Тхавадзе. Мака ничем не стеснена в своих чувствах, над волей ее ничто не довлеет: она просто не любит Джумбера. Так что здесь и речи быть не может о безвыходности, о раздвоении личности, которое могло быть связано с чувством ответственности перед семьей, и, наконец, об утрате жизненной опоры и, как следствие этого, — гибель героини. Ничего похожего тут не происходит. Мака просто не умеет избавиться от приставаний Тхавадзе, обойти ловко расставленные им ловушки. А потом еще эта его попытка к самоубийству, которая заставляет ее увидеть во влюбленном мужчине человека и на какой-то миг проникнуться к нему теплом, чем Тхавадзе не упускает случая воспользоваться. И Мака сдается, сдается безо всякой любви, уступая лишь исступленному натиску Тхавадзе. И на этот раз ведущая роль остается за Тхавадзе, вся трагедия которого заключается в неодолимом стремлении завладеть красотой. Так что параллель с высокой трагедией Анны Карениной здесь совершенно ни при чем. И если тут и можно усмотреть какое-нибудь сходство, то лишь весьма поверхностное, и сводится оно всего-навсего к схожести отдельных ситуаций, связанных с обязательствами, которые налагает семья.
Ощущение этого «мазутного пятна» ни на минуту не покидает Маку после того, как Джумбер достиг своей цели, вернее, после того, как она покорилась Джумберу.
Происшедшее с Малой несчастье приобретает оригинальность, свои отличительные черты лишь во взаимосвязи с характером Джумбера. Преданная жена и любящая-мать, Мака идет на измену не потому, что ей встретилась в жизни настоящая, большая любовь, а только потому, что Джумбер Тхавадзе не оставляет ее в покое. Тот самый Джумбер Тхавадзе, близость с которым не принесла ей и крупицы счастья, и одной минуты самозабвенного восторга.
Роман представляет интерес именно с этой точки зрения. И следовало бы не маскировать, а, напротив, вынести на свет и показать источник импульсивности героя.
Ныне Отиа Иоселиани является автором многих известных новелл, пьес и романов. Три его романа, с которыми читатель познакомится на сей раз с помощью русского перевода, думается нам, скажут ему немало интересного. Свет истинного таланта, пролившийся впервые со страниц «Звездопада», не раз еще осветит лица писателя и читателя, когда они останутся друг с другом с глазу на глаз.
Джансуг Гвинджилия
Джансуг Гвинджилия