Кедровая колотушка, обтянутая шкурой оленя, неторопливо постукивала по бубну: бум-м! бум-м! Солнце ещё не показалось из-за холмов, но там, где оно нарождалось, встал прозрачный столб света и упёрся в розовое небо. Всё племя собралось на камлание. Напряжённые и испуганные, жители стойбища расселись вокруг, мой ученик - отдельно, ближе ко мне, а я не торопился, всё постукивал по гулкой коже, натянутой на каркас из кедра, рассечённого молнией, и пока молчал. Костёр я велел не разжигать, не нужно было, ибо камлание это особенное, последнее в моей жизни.

   Световой столб стал ярче, окреп, ритм колотушки ускорился, удары стали двойными, сквозь мои губы пошёл низкий звук. Бум-бум-м-м! Бум-бум-м-м! Родилось солнце, сразу целиком, по толпе пронёсся шелестящий вздох, а ученик подался чуть ближе. Ритм всё ускорялся, а ноги сами несли меня по кругу. Я пел, слова я помнил всю свою долгую жизнь, их передал предыдущий шаман, мой учитель, вместе с бубном, первым бубном в моей жизни, но значений слов я не знал. Слова гудели в груди, гул охватил всё тело и передался соплеменникам. Загудела и земля под ногами, сидящие люди дружно отпрянули, поползли подальше, отшатнулся даже ученик. Прямо под ногами, глубоко под землёй, из протяжённого разлома поднялась разбуженная Сила и захлестнула меня. Песня зазвучала приглушённо, но слова, странные и диковатые для непривычного уха, разжали мёртвую хватку Силы, тело завибрировало так, что задребезжали зубы, мясо отделилось от костей, и всё во мне загудело и задрожало. Гул расширился вместе с телом, поднялся выше деревьев, слова исходили гудящие, страшные, пугающие. Усилием воли я пошевелил пальцами, крепче ухватил бубен и колотушку, и тело моё вернулось в свои границы, не растворилось в Пространстве. И продолжило танец по кругу.

   Гул по-прежнему набирал мощь и расширялся, наполняясь Силой из глубинной трещины. Пространство вокруг пело моим голосом, низко и оглушительно, рождая тяжёлые слова. Вокруг дрожали сгустки - духи моих соплеменников, светились мрачным оранжево-жёлтым цветом страха, уходящим в яркий бурый цвет. Люди распластались по земле, я это угадал, только мой ученик сумел устоять. Его пожелтевший дух стягивала чёрная косматая сеть, обуздывая страх. Сильный человек, достойный последователь! Человеческих тел я не видел, как не видел ни леса, ни скал, только небо, тёмное, фиолетовое, и несколько ярких звёзд на нём. И духи - сущности людей, сейчас наполненные страхом и оттого почти неотличимые друг от друга.

   Сила из глубины набрала полную мощь, звёзды от гула стали дрожать и двоиться, и тогда я понял, что пора. Я остановил танец, повернулся к востоку и раскинул руки. Встряхнув бубном так, что на нём разлетелись кожаные шнуры, я начал творить заклинания. Каждое посланное в Пространство слово наливалось Силой Земли и наполняло гулом нутро каждого дерева, каждого камня, каждого живого существа, забившегося в щель в величайшем страхе.

   Сила заклинаний достигла дальней каменоломни, где каменотёсы заготовили несколько больших плит, и заставила одну из них подняться в воздух. Я продолжал петь заклинания, и плита двинулась по воздуху в нашу сторону. Пролетев над лесом и скалами, она зависла над заготовленной площадкой. Сжавшиеся, светящиеся в черноте жёлто-коричневые комочки не двигались, и тогда ученик громко рявкнул, отдавая приказ. Двое каменотёсов поднялись и приблизились к плите, охваченной Силой, не дававшей ей опуститься на землю. Они взялись за неё с двух сторон и без усилий повернули, как нужно, и тогда плита легла на предназначенное место. Фундамент готов.

   На каменоломне в воздух поднялась вторая плита.

   Четверо каменотёсов поворачивали висящие в воздухе плиты и устанавливали на фундаменте. Гудящие слова заклинаний размягчали камень, и работники срезали скребками лишнее, подгоняя монолиты так, чтобы между ними не оставалось зазоров. Занятые работой, они забыли о страхе, и их духи приобрели прежний окрас: у одного зеленоватый с синевой, переходящий в фиолетовый, испещрённый чёрными занозами - этот удачливый охотник обладает крутым нравом, драчлив и обидчив, зато охоч до справедливости; у другого свечение тоже с прозеленью, но с другой, как молодая травка, а на исходе словно жухнет, и, если присмотреться, меж травинок будто бы солома прошлогодняя мешается - незлой человек, но жаден. У кого-то свечение то обрывается на миг-другой, то покрывается жёсткой окалиной - овдовел человек недавно, охвачен горем. Остальные соплеменники тоже приноровились к гулу и страшным гудящим словам, чуточку отошли от страха и с интересом наблюдали за действом.

   На основание встали четыре плиты-стены. Края боковых плит выступали вперёд, словно прикрывая фасад с двух сторон, по бокам их подпёрли ещё две. Каменотёс вырезал в размягчённой заклинанием передней стене круглое отверстие, а его товарищ сформировал из глыбы шар того же размера, как из глины вылепил. Я смягчил Силу слов, и камень затвердел. Мягкой оставалась только поверхность плит.

   Настала очередь художников: важно сохранить знания для последующих поколений. Аккуратно снимая тонкий слой с торцов боковых плит, они оставили рельефные линии-зигзаги, бегущие снизу вверх, показывая рвущуюся из-под земли Силу. Три линии вещали об её мощности. На передней стене художники вырезали крест-огонь, заключённый внутри круга-солнца, потому что земля в глубине треснула из-за Огня внизу, а Сила, исходящая из разлома, зависит от бега Солнца по небосводу. Художники перелезли через плиты внутрь домика, и на стены легли линии-волны. Река течёт в отдалении, но Сила бегущей воды тоже влияет на Силу из глубины: связывает её поворотом русла и в то же время усиливает.

   Управившись, художники с облегчением выбрались наружу. Последняя, восьмая плита поднялась в воздух, и, направляемая каменотёсами, аккуратно встала на место, козырьком выступая над передней стенкой. Умелые руки, соскабливая размягчённый камень, плотно подогнали крышу так, что между плит и лучик света не проникнет.

   Слова зазвучали глуше, колотушка снова коснулась бубна. Мощь Земли стала спадать, гул утих, а вместе с ним исчезла и дрожь. Невидимые языки Силы под пение бубна опустились в глубинную щель.

   Надо мною сияли звёзды, множество звёзд, и тьма покрывала землю, но другая, обычная, ночная. А я лежал на земле и смотрел в небо. Вокруг двигались люди,