даже я, что уж девочки. Обритые под тройку и торчащие во все сторону черные волосы, они теперь казались плешивыми и выпадающими. Вместо острых скул – щеки и опухлости под глазами. Покрасневшее и потрескавшееся от ночных ветров лицо, покрытое обильной сыпью из прыщей, от которых нет никакого спасения. Ни за что в своей внешности я не мог зацепиться, чтобы признать, что я хоть сколько-нибудь красив. В помутневших глазах не было ничего пронизывающего, только дегенеративный взгляд придурка с одним вопросом: «Почему не налито?».

В дверь постучали. Звонок уже давно не работал.

– Кто?

– Свои.

Гаря. В руках он держал средний супермаркетовский пакет. Я скептически осмотрел его с ног до головы, ожидая в его взгляде реакцию из разряда «Что-то не так?», но вышло по-другому.

– Сейчас нальём! Вот, принёс.

И он вытаскивает торпеду пива из пакета. Я пожимаю плечами.

– Заходи, все спят еще.

– Нам больше достанется, – ехидно заявляет он. Как будто я хотел больше. – На пары не поехал?

– Поехал.

Он окинул меня непонимающим взглядом, потом махнул рукой и пошел на кухню, надев тапки.

– Доставай бокалы! – кричит он подруге на кухне.

Я даже не удивился, что девочка встала, помыла три стакана и поставила на стол.

– Убирать, кто будет? – серьёзно спрашиваю я. Меня задрал этот бардак в моей квартире.

– Убирать в этом пр… – не успела она договорить, как Гаря толкнул её локтем. Они знают, что я ненавижу, когда мою квартиру называют притоном, бадегой и так далее. Сути это, конечно, не меняет, но после подобного заявления непременно последует длительная лекция о том, что вообще-то притон здесь из-за них.

Я был ему благодарен, мне и самому лень было это проговаривать снова.     Отрезвление подходило, я ощутил это по обильному поту. Всё моё тело словно выдохнуло алкогольные пары, так, что я чуть не упал на пол от бессилия. Подруга протянула мне бокал, и я принял пол бокала за раз. Культура питья пива, как-никак. Вряд ли это относится к магазинному пиву по скидке (другое Гаря принципиально не покупал), но хоть где-то я хотел оставить культуру за собой. От холодного пива по всему моему телу пробежали мурашки. Это ложь, что опохмел бодрит – он просто возвращает тебя в то же состояние, в котором ты был пару часов назад. То есть, в состояние сильного опьянения. Ехать на пары или разговаривать с нормальными людьми в таком состоянии я себе позволить не мог.

– Шо там движ? – чрезмерно экспрессивно обратился я к компании.

– М? – одновременно переспросили у меня они. Они не понимали мой сленг. Это другой район, и поведение совсем другое. И разговоры тоже.

– Куражимся?

Гаря кивнул, мы чокнулись, и я принял еще половину. Девочка положила голову на стену и начала засыпать.

– Оля! – резко схватив её за плечи, рявкнул я. И засмеялся.

Она выпрямилась, как струна, но через секунду повернула голову ко мне и сощурила свои ведьмовские зеленые глаза. Как бы я хотел в них влюбиться. Но в этих глазах лишь на мгновение появлялась нотка неукротимости и женского колдовства. В следующую же секунду они снова расплылись, так же, как извивающаяся улыбка по её наполовину онемевшему лицу. Куда уж там влюбляться. В коридор выплыли Серый с Настей. Никого не стесняясь, Сережа в одних трениках вошел на кухню и смачно потянулся. Настя в трусиках и в маечке пробежала в ванну под пристальным взглядом Гари и Оли. Оля ревновала здесь всех и ко всем, но старалась тщательно это скрывать. С другой стороны, единственными, с кем она засыпала последние наши вечеринки, были черная тарелка или бокал недопитого вина.

– А-а-а! – запищала принцесса ванной комнаты.

Мы все рассмеялись, и Серый побежал смотреть на то, что не смог совершить я – Настя облила её водой.

– Сучка! Проваливай отсюда!

Я вытянул её из ванной комнаты, и Настя заперлась.

– Ну, ты видел, что она сделала? Разберись с ней, ты же хозяин!

Я нахмурил брови.

– Теперь тебя это волнует? Когда я вчера говорил не орать на весь район, ты не думала, что я хозяин. Певица, мать твою. Вот, сейчас неплохой вокализ получился, согласись.

Она меня не поняла.

– Иди в комнату, короче. Застели постель, пожалуйста.

– Вот еще! – она фыркнула и, ловко развернувшись, направилась в мою комнату.

Да и плевать на тебя. Только и ждешь, пока придет в ванную к тебе кто-то. В какой-то степени она, конечно, была красива, но не так, как хотелось бы мне.

Я вернулся на кухню. Оля снова отрубилась, а Серый с Гарей обсуждали, что они помнят со вчерашнего дня.

– Как мы встретили Олю? – поинтересовался я.

– Не помню, – начал Гаря, – помню тут сидела Настя с Серым, а мы с тобой в комнате ругались. Потом вернулся, их уже нет, а Оля уже наворачивала второй бокал вина.

Это я тоже помнил. Ночью, когда мы вернулись на кухн., она пафосно сидела на угловом диване. Окинула нас своим мимолетным ведьмовским взглядом, прищурив глаза-изумруды, высокомерно отвела взгляд и, по-королевски приложив тонкие губы, накрашенные фиолетовой помадой, глотнула вина. Она всегда начинала так. Откинув шелковистые волосы, обнажила аккуратное ушко с серебряной сережкой, сверкающей изумрудами. Затем, закидывала ножку на ножку, как бы визуально удлиняя их. На ней были её любимые обтягивающие черные джинсы с разрезами и фиолетовая шелковая блузочка с не очень глубоким вырезом, но достаточным, чтобы нас с Гарей заинтересовать. Вся кухня, как обычно, пропитывалась запахом её духов – что-то среднее между ароматом ягод и теплого июльского воздуха. Она приносила лето в нашу холодную мартовскую обстановку.

– Настя мне открыла, – промычала Оля.

И я вновь увидел онемевшее лицо, испачканную пеплом и вином одежду. Помада её была цела, так что никто из нас так к ней и не притронулся. Видимо, водка каждый раз оказывалась приоритетнее. Настя вышла из ванной в моём халате. Он был велик ей размеров на пять, но что-то внезапно такое уютное появилось в ней, что я захотел просто прилечь с ней на чистую кровать и, обхватив под этим халатом так крепко, как только можно, заснуть и очнуться через пару дней, вновь красивым и здоровым от алкоголизма. Но она пошла к Сереже и, нежно притянув к себе за локоть, поцеловала в щетинистую щеку. Он и глазом не повёл. Да и мне было фиолетово на это. Я хотел не Настю, а уютную девушку под рукой.

И тут я