Возвышение Королевы

ПЛЕЙЛИСТ

Epilogue — Normandie

What I’ve Done — Linkin Park

Everything I Wanted — Billie Eilish

Broken & Beautiful — Kelly Clarkson

What Have You Done — Within Temptation & Keith Caputo

Valentine’s Day — Linkin Park

In My Remains — Linkin Park

Soul on Fire — The Last Internationale

I Hate Everything About You — Three Days Grace

Demons — Written by Wolves

Bottom Of The Deep Blue Sea — MISSIO

So Cold — Ben Cocks & Nikisha Reyes-Pile

Lonely — Nathan Wagner

Control — Zoe Wees

True Love — Coldplay

Sparks — Coldplay

Til Kingdom Come — Pop Evil

The Reckoning — Within Temptation & Jacoby Shaddix

Prayers For The Damned — Sixx:A.M.

Глава 1

Джонатан

22 года назад

Мне никогда не нравились похороны.

Особенно когда они моей матери.

Претенциозность, фальшивое сочувствие или даже настоящие слезы — все это бесполезно. Зачем плакать о ком-то, кто никогда не вернется? Они тебя не услышат, так что весь смысл слез — в эгоизме.

Люди не плачут по мертвым. Люди плачут из-за неконтролируемого прилива собственных эмоций.

Серые облака сгущаются вдалеке, образуя один толстый слой над другим, пока воздух не становится почти черным. Похоже, небо тоже может заплакать.

Но с чего бы это? Знало ли оно вообще женщину, лежащую в гробу?

Люди, окружавшие ее, бросавшие ее любимые цветы — тюльпаны, тоже ее не знали. Они притворяются, что знают, потому что она всю свою жизнь металась между благотворительными организациями и тратила деньги, которых у нас не было.

Не то чтобы Грегори, мой отец, сказал бы ей поступить иначе. Он заботился о ее благополучии настолько, чтобы проглотить нож вместе с его кровью.

Я делаю глоток своего маленького запаса виски, который я украл у своего брата Джеймса, и позволяю жжению успокоить горло. Он, наверное, убьет меня, но не нужно, чтобы он был пьян в этот день, из всех дней. По крайней мере, я полностью контролирую свои действия и самого себя.

Отец вот-вот развалится на части, и если Джеймс тоже... Что ж, черт возьми, если я смогу вынести их обоих.

Я сижу в задней части кладбища, перед могилой, которой, кажется, несколько десятилетий. Слои пыли покрывают камень, а надписи стерты руками времени. Птичьи отходы прилипают к нему, как вторая кожа. Один из забытых мертвецов.

— Вот ты где.

Я не поднимаю головы, когда мой лучший друг Итан садится рядом. Он одет в черный костюм, а его светлые волосы, которые он обычно оставляет в беспорядке, аккуратно уложены.

По крайней мере, он оделся по такому случаю.

Для этого потребовались похороны. Мгновение он молчит, его плечо недалеко от моего, пока мы оба смотрим на забытую могилу с ее неприятным видом и птичьими отходами.

Я нарушаю молчание:

— Как думаешь, ее могила будет такой же, как эта, через двадцать лет?

— Нет, если у тебя есть право голоса.

— Это правда.

— Ты собираешься туда вернуться? — он колеблется, в его голосе слышится сочувствие. — У твоего отца и Джеймса не все так хорошо.

— А когда у них было хорошо?

— Ты им нужен, Джон.

— Они нуждаются в ложных обещаниях и машине времени, чтобы вернуться в прошлое. У меня нет ни того, ни другого.

— Так ты просто собираешься остаться здесь?

— На данный момент, да. Отвали, если компания тебе наскучила.

— Пошел ты. — он хватает мой напиток и делает большой глоток. — Я бы никогда не оставил тебя в такой день, как этот.

— Оставь сочное для Агнуса.

— Пошел ты еще раз. Я дам тебе пропуск за то, что ты сегодня был придурком.

— Как будто он мне понадобится.

Я усмехаюсь, отдергивая и выпивая жидкость, наслаждаясь жжением, которое покрывает мое горло, прежде чем осесть в моем пустом желудке.

Сегодня я почти ничего не ел, и то только потому, что я нуждаюсь в энергии, чтобы оставаться на ногах. Для меня еда и физическая активность не то, что мне нравится, но я все равно делаю это религиозно, потому что мне не нужно, чтобы мое здоровье мешало работе моего мозга.

— Это нормально, если ты проявляешь эмоции, Джонатан. Не нужно все это заманивать в ловушку.

— Что ты делаешь с эмоциями? — я наклоняю голову набок, наблюдая за ним. — Ты получаешь от них прибыль?

Уголки его светлых глаз смягчаются.

— Она была твоей матерью.

— Проявление эмоций вернет ее обратно? Должен ли я пройти через эпизод, как Джеймс, и разгромить весь дом, или должен рухнуть, как мой отец, чтобы в какой-нибудь записи было написано, что я оплакивал ее?

— Я понимаю. Ты хочешь быть сильным ради них.

— Это не выбор, Итан. Это вынужденная мера. Мой отец не может планировать свой гребаный день без нее, а Джеймс всегда был маменькиным сынком. Если я упаду вместе с ними, ничто не поднимет нас вновь. Банк заберет дом в качестве залога, если никто из нас не соберется с силами.

— Черт. Хочешь, я помогу?

— У меня есть план.

Он хватает бутылку и делает глоток. У нас с Итаном никогда не возникало проблем с тем, чтобы делиться вещами. Это наш способ работы.

— Какого рода план?

— Ты знаешь Лорда Стерлинга?

— Того, кто затаил обиду на твоего отца, потому что твоя мать не выбрала его?

— Да, того самого. Мать бросила его у алтаря, и он до сих пор испытывает унижение. Вот почему он охотится за всем, что построил отец, от компании до дома и даже до летнего домика в Уэльсе.

— Прости, блядь. Что ты намерен делать?

— Найти его слабое место и ударить его по больному месту, чтобы он отвалил на хрен.

У моего отца плохи дела с сердцем. С тех пор как мама заболела, он словно стареет на десять лет каждый день.

Доктор сказал мне и Джеймсу, чтобы мы старались держать его как можно дальше от стрессовых ситуаций. Я ничего не мог поделать с сегодняшним днем, но будущее совсем другое.

Я беру все в свои руки и заставлю заплатить всех, кто опозорил мою семью. В крови, если придется.

— Мне это нравится, — усмехается Итан. — Я в деле.

— Тебя никто не приглашал.

Он обнимает меня за плечи и сжимает.

— Я сам напросился, и ты не можешь меня изгнать. Ты застрял со мной на всю жизнь, Джон.

— Это мое наказание?

— Пошел ты, дружище. — он встает и протягивает мне руку. — Давай.

Я беру его, шатаясь, поднимаюсь на ноги и отряхиваю грязь с брюк и пиджака.

Сделав последний глоток из маленькой бутылочки, я позволил Итану выбросить ее.

— Иди первым, — говорю я ему. — Я подтянусь через некоторое время.

Он крепче сжимает мое плечо в последний раз, явно демонстрируя утешение, прежде чем отпустить меня и исчезнуть на другой стороне кладбища.

Джеймс, вероятно, нуждается в утешении Итана больше, чем я. Мой брат из тех, кто слишком много переживает, вроде как мои родители.

Я же, как наш дедушка. Дело не в том, что я ничего не чувствую, а в том, что мне трудно, даже