моем сознании, где-то внутри крутился ее вопрос: «Можно к тебе в гости?» И единственная вещь, которая несомненно ставила четкий блок и отправляла этот запрос на «повторную обработку», была ничем иным, как наше незнание друг друга. «С одной стороны, – думал я, – ну почему бы и нет, вроде бы, человек, в меру видимых качеств, адекватный. Но… Я ее совершенно не знаю, – я пытался мыслить уже логически, – а вдруг она сделает что-то не очень хорошее, ну или просто неприятное».

– Ну, так можно? – она спросила еще раз.

– А твои родители не будут против того, что ты ходишь в гости к тридцатилетним дядям?

– Нет, не будут.

– Но, ты же меня совсем не знаешь? Вдруг ты зайдешь ко мне домой, а у меня на полке в банках стоят заспиртованные кошки?

– Нет, ты не похож на маньяка или того, кто спиртует кошек.

– Почему?

– По тебе видно, что ты добрый.

– Тебе не кажется, что это очень примитивная логика?

– Нет, не кажется. Так что? Можно к тебе в гости? – она опять задала этот вопрос.

– В чем подвох?

– Никакого подвоха.

Я стоял и ничего не понимал. И мерзкая морось начинала меня раздражать, а капли постепенно превращались из мелких в крупные. Дождь расходился.

– Ну?

– Ладно, пойдем, – я выдохнул, и пар разлетелся куда-то вперед и рассеялся.

Она стала приходить раз в полторы-две недели. Нет, мы не занимались любовью. Это был просто… секс. Секс и ничего более. Я не назову его чисто механическим, и он таковым не был. Что-то среднее между занятием любовью и механикой, если быть точным, если здесь вообще необходимо что-то уточнять. Мы просто и беззаботно занимались тем, что приносило удовольствие нам обоим, а потом просто лежали и разговаривали.

Вполне скоро я узнал, что она была замужем чуть больше года, что муж ее на три года старше. Казалось, что наша с ней связь абсурдна. Хотя, она как раз таки и была абсурдна. Я не понимал, зачем ей это нужно. Но что-то внутри ее сознания позволяло идти ей на этот шаг, отдаваясь совершенно незнакомому мужчине (мне) с некоторой периодичностью. Возможно, это ее просто возбуждало, не столько в интимном плане, сколько в обыкновенном азарте обстояло дело. Чувствовал ли я себя использованным? Риторический вопрос. Мне просто было все равно. И да, мне было хорошо.

В один из очередных вечеров она лежала, уткнувшись носом в мою шею. Я чувствовал ее дыхание. Размеренное и теплое, от которого по коже шли мурашки. Они спускались от того места, где ощущался нежный практически бесшумный поток, вниз, минуя ключицу и переходя на грудь. Ногтем эта девушка с каштанового цвета волосами и редкими веснушками проводила белую вдавленную полосу от паха, слегка задевая волосы, вверх к пупку. Полоса становилась красной. Затем она чертила петлю на моем животе, которая потом переходила в полосу, идущую от верхних отделов пресса к ребрам и груди. Она как и предыдущая полоса постепенно краснела, как бы являясь приемником прошлой линии. Мурашки «эффектом домино» продолжали свой ход от груди к животу и паху, покрывая всю правую часть моего торса.

– Как интересно… – прошептала она, уже разглаживая ладонью бугристую от мурашек кожу.

– Что? – спросил я, всматриваясь в черный от темноты белый потолок. Если бы я закрыл глаза ровным счетом ничего бы не поменялось. Возможно, я бы просто провалился в сон.

– А левая часть гладкая, – она слегка дотронулась подушками пальцев до левой груди.

– Физиология, – я немного повернул голову и сквозь темноту разглядел каштановую копну волос.

– Откуда знаешь? – ее рука остановилась на груди справа и замерла.

– Отголоски молодости, не более, – большим пальцем я провел вдоль позвоночника вниз, прощупав каждый выпиравший из-под кожи позвонок.

– Так хорошо, – прошептала она, и ее губы застыли в незаконченном поцелуе на моей шее.

– Нравится?

– Ага…

Я еще раз провел большим пальцем по направлению позвоночника, сделав акценты на каждом из позвонков. За окном по карнизу били капли осеннего дождя. Невидимый небесный барабанщик решил показать нам свое соло. Оно убаюкивало и пронзало тишину темноты квартиры, которая сгустилась так сильно, что стала похожа на желе или мармелад. Еще немного и можно было бы взять эту тишину обеими руками. Наверное, в такой тишине рождались звезды миллиарды лет назад. Маловероятно, что тогда тоже была осень, но, если бы это было так…

В какой-то момент мне показалось, что она уснула. Ее дыхание было тихим и ровным как ход виниловой пластинки, когда заканчиваются дорожки на черном пластике. Диск просто размеренно крутится, а игла немного шипит через динамик, проходя все один и тот же круг снова и снова. Звук ее размеренного дыхания отражался от моей кожи и долетал до ушей. И несмотря на его спокойную тишину, он все равно казался достаточно громким, однако до тех пор, пока я к нему не привык и перестал слышать, погрузившись в состояние пустой темноты, в которой не было даже барабанной дроби дождя.

– Эй, ты что, спишь? – спросила она полушепотом.

– А, что? Нет, – ответил я, даже не понимая, говорю я правду или лгу. Мрак же рассеялся сам собой, снова вернув звуки дождя в мой мир.

– Не спи, – сказала она и положила свою голову мне на грудь.

– Хорошо, – я снова взглянул на ее копну волос, – может тогда выпьем кофе?

– Нет, давай лежать дальше. Я не хочу, чтобы ты уходил.

В такие моменты кажется, что время застыло, но на самом деле оно летит подобно космическому кораблю в бесконечном пространстве величественного космоса. И пусть в нем другие законы, другая физика, все совершенно другое, корабль все равно летит. Я больше не ведал, который сейчас час: прошло два часа или половина только лишь одного. В любом из случаев – время неумолимо: оно может стекать подобно смоле дерева по коре, капая на проросшую рядом зеленую траву, а может нестись с огромной скоростью как на встречу тебе, так и прочь от тебя.

– Почему ты не женился? – она впервые за все это время, что мы лежали, подняла взгляд на меня и пристально посмотрела мне в глаза сквозь темноту.

– Это очень неконкретный вопрос… – я посмотрел в ее черные глаза, – что ты имеешь ввиду?

– Тебе тридцать, ты – холостяк, почему ты до сих пор не женат?

– Возможно, я просто случайно упустил этот момент, а возможно, просто его не было…

– Ну, я не верю.

– Почему же?

– Похоже на отмазку.

– Что поделать, раз так, – я снова смотрел в потолок, пытаясь сам себе ответить на этот же довольно простой вопрос.

– Ты не хочешь об этом говорить? – она провела ладонью по моему животу.

– Нет, не то чтобы не хочу, – я завел пальцы в копну каштановых волос, – просто это достаточно сложно, надо думать и анализировать. А сейчас это тяжело сделать. Скорее