уже через полчаса, Юля попросила пощады в виде большой кружки кофе. Захар Анатольвич, который радовался любой просьбе Юли, весенним ветерком понесся до приличного кафе в поисках приличного кофе.

Кофе оказался чилийским. У Юли «зажегся» глаз, и только от одного глотка вернулась одержимость. Октябрь уже не был таким холодным. Бессонная ночь была позади.

Захар Анатольевич стал наведываться каждый день. Юля каждый день придумывала новые отговорки от предложений лечь в постель. Но каждый день они были ненужными. Половую жизнь шеф не предлагал.

Зато культурная и спортивная жизни закрутились диким круговоротом: то Большой театр, непременно первый ряд, то оперетта, то филармония. Шеф любил классику. А если культура надоедала, она легко разбавлялась спортом. Всевозможным. От спорта у Юли стало болеть в таких местах, о которых она не подозревала, что они у нее имеются. Но храбро, по-солдатски, терпела. Хотя… Юлю стала мучить совесть. Несильно.

Уже за Большой театр, за первый ряд она была готова досрочно отдаться, представляя, сколько стоили билеты! Но по странной причине Захар Анатольевич даже не намекал на близость, хотя вся кухня и зал, и спальня Юли были уставлены цветами. Что в обиходе вообще-то являлось намеком. Юле было обидно. Но тоже несильно.

Безусловно, за разговорами во время ужинов, чаепитий, обедов стало доходить до задушевных тем.

– А почему вы до сих пор холосты? – поинтересовалась Юля. Хотя в душе ей было все равно, она даже была довольна, что у шефа нет потомков, а то убивать кормильца, оставлять семью без пропитания – звучало как-то не очень.

– Я был женат четыре раза, – просто сказал мужчина.

«Вот, начинается. Я так и знала. Бабник. Синяя борода. Четыре? Ну куда столько? Солить что ль?» – зловредничала Юля.

– Но что-то мне не везет в этом вопросе. Одна ведьма как-то гадала, сказала, что на мне проклятие какое-то висит. Первая жена от меня ушла. От второй ушел я. С третьей мы разошлись обоюдно. Четвертая, от которой я бы очень хотел иметь детей, умерла от страшного заболевания. Погасла, как свечка, прямо у меня на руках, – рассказывал Захар.

Юля так и села, хотя итак сидела, только представив себе картину, как у нее на руках умирает мама.

– Вот эти старые, можно уже сказать винтажные туфли мне подарила моя четвертая жена. Сказала: на счастье. Ношу, только когда счастлив, – смешно, по-мальчишечьи улыбнулся Захар, показывая старенькие мужские туфли, блестящие как новые.

Юля сглотнула. Стало не по себе. Как будто дух четвертой жены навис на ней, зная, что Юля готовит покушение на ее бывшего мужа. Хотя для духов может бывших и не бывает.

Все равно, плевать!

– Понятно, – выдавила из себя девушка, решив взять волю в кулак и помнить, для чего она здесь. Надо собраться! Сейчас не до соплей! Осталось каких-то семь дней перекуковать, и зелье будет готово.

«К этому проклятью на неудачу с женщинами наложится еще одно, мое, и эффект удвоится»,– думала девушка.

Труп с причиной смерти «от проклятья» уголовный кодекс не возбраняет. Правда, из квартиры жертвы пропадут тридцать тысяч, но, думается, такой суммы никто не хватится. Это для Юли и ее мамы тридцать тысяч – манна небесная. А здесь – в Сардинию на недельку скатать, в море коленки помочить.

Наконец, на второй неделе такого культурно-спортивного романтизма Захар Анатольевич, ожидаемо для Юли, пригласил ее к себе, и, на его удивление, девушка согласилась.

Юля планировала согласиться не раз, но при этом старалась максимально отодвинуть интим, пока не вычислит, где деньги лежат. Но Захар Анатольевич, влюбленный не на шутку (а может, он был просто наивным дурачком), повел показывать свое двухэтажное жилище в высотке на Ситцевом, продемонстрировав и большой банковский сейф, который сдвинуть с места мог только Камаз, и маленький – ручной встроенный – специально для разных мелочей, разные комнаты и помещения, где хранились дорогие вина и даже холодильники с дорогущими шубами умершей жены. Он не хотел выкидывать ее вещи. Просто хранил.

«Небось, одна шуба стоила тридцать тысяч», – мерила глазом обстановку Юля, стряпая план, как же добраться до сейфов шефа.

Но старый козел и здесь не подвел: стал показывать ключи, рассказал историю сейфов, этой квартиры, этого дома, только что коды не назвал.

Вечерело. Юля, прослушав все истории: про мертвую жену и про Африку, стала готовиться к отступлению, подбирая слова, почему она не может заняться сексом с таким милым шефом, который потратил кучу бабок на театр и на оперу, и оперетту, и цветы… Нельзя было переборщить с отказом, чтоб жертва не слетела с крючка, но и секс, казалось, сейчас был бы лишним.

– Хотя.., – всматривалась в широкую начальственную спину Юля, – почему бы и нет? В конце концов, он не такой уж страшный и противный. Только это маньячеством попахивает.

Юля где-то читала, что маньяков-женщин не бывает, только мужчины. Однако в себе явно чувствовала отклонения. С одной стороны, ей нравилось проводить время с жертвой. С другой, если б надо было ногтями разорвать Захару Анатольевичу грудь и зубами выпотрошить его ради тридцати тысяч, Юля, не задумываясь бы это сделала. Ради спасения мамы. Поэтому, когда Захар Анатольевич, помыв чашки, обернулся и предложил перейти «на ты», Юля тактично отказалась. Маньяки не рассматривали жертву как персону, не знали ее ФИО, не интересовались: в квартире она живет или в доме, есть ли у нее хобби. Это была жертва. Мишень для охотника. Юля была охотником. Никаких соплей. На кону стояли кошелек и жизнь. Жизнь на жизнь.

И хорошенько подумав, она все-таки решилась переспать с шефом (а то еще назовет неблагодарной проходимкой после стольких подарков и внимания). И для дела хорошо – пусть привыкает к телу, быстрее вспомнит коды от сейфов. Юля стала снимать с себя куртку, чтоб затеплилась возможность…

– Юлечка, конечно-конечно, ты, наверное, торопишься. Я вообще тебя загнал в эти дни. Сейчас отвезу домой.

– Да я…

– Прости, я, наверное, передавил, – сказал Захар и, закусив губу, поправил куртку на Юле и под локоть отвел ее к своему кабриолету, чтоб отвезти домой здоровой и невредимой.

Настроение было испорчено. Юля не понимала почему. Закралась даже мысль, что мишень – это она, а не наоборот. Но что шефу понадобилось от обычной секретарши? Секс? Вот он был как на ладони… Бери – не хочу. И не захотел ведь, гад!

Деньги, понятное дело, его не интересовали.

Может, почки? Печень? Селезенка? Глаза? На пересадку… Или он искал суррогатную мать для своего будущего наследника, а она ему подходила лучше всего? Может, Юля была похожа на ту самую четвертую жену? Вот где кроется правда…

В полночь, после нескольких часов