– Вот ведь, Николай Иванович, как дела обернулись! – сказал он, обращаясь ко мне со своей милой улыбкой.
– И с каких пор мы знакомы? – удивился я.
– Да полно вам… Финита ля комедия! Неужели вы, полковник МВД, изначально меня не вычислили? Но если вам хоть немного жаль меня, скромного служаку, то скажите честно, ведь чуточку всё же засомневались? Да? – спросил он с надеждой, собираясь, очевидно, за счет моего ответа несколько приподняться в своих глазах после столь очевидного провала. Но, не дождавшись поддержки, ретировался. – Полностью с вами согласен! Нас почему-то всегда губят не основательные просчеты, а самые нелепые мелочи, не понять, откуда свалившиеся на нас! – продолжил он подведение итогов.
– Как же так? Настолько заинтересованно рассказывали мне о бедных таджиках, о своей великой миссии на строящемся химическом комплексе, а оказались подполковником неких спецслужб? Как же с вами, однако, интересно! – поиронизировал я.
– Что поделать – служба! Для нее, родимой, и все сказки мои! Даже признаюсь вам, я всегда что-нибудь на службе да перепутаю… Сами только что видели! А они! – он многозначительно указал пальцем вверх. – Если вам интересно, мне совсем не чета! У них весь мир в руках. И только под их дудку теперь все пляшут! И, надо сказать, не так уж они просты, чтобы хоть кому-то удалось ими пренебречь! Меня даже восхищает, насколько же разумно они устроили свою систему порабощения овец и баранов. В том числе, и нас. Основной секрет в том, чтобы у непосвященных никогда не разрушать иллюзию, будто они самостоятельны и свободны в своих действиях. Потому-то теперь рабы и не бунтуют, как случалось в средневековье. Они еще и инициативу проявляют, разрушая своими руками свою же страну! А им-то ничего другого не остается! В одном месте себя бунтарём проявишь, плюнешь хозяину в лицо, а куда пойдешь? Ведь совершенно некуда! А всякие там демократии, свободы, выборы, общественные организации, национальные движения, патриотизм – всё теперь в полном распоряжении баранов! Пусть они этими игрушками забавляются, как черной повязкой на глазах! Разговоры о свободе и демократии не дают баранам понять, кто они на самом деле! Потому и я, если по каким-то своим тайным мотивам вздумаю взбрыкнуть, или хотя бы перестану приносить «разуму» ощутимую пользу, сразу перестану быть! И тогда жене моей, и детям моим уже никто не позавидует! Видите, насколько прост механизм служебного рвения таких служак, как я? И не смотрите на меня с удивлением? Я и сам не отрицаю, что являюсь последним негодяем, но вырваться из системы даже не пытаюсь! Поскольку знаю заранее, что сделать это я не в силах! А погибать бессмысленно и глупо – мне пока не хочется, детей жалко… Такое время наступило, знаете ли, что умные люди быстренько понимают, что лучше и спокойнее живется в услужении подлецам, разрушившим наш прежний прекрасный и справедливый мир. Пропади они пропадом, но будущее за ними! Приходится приспосабливаться! А те честные идеалисты, вроде вас, которые пока встречаются даже там, где их вроде бы давно не должно остаться, например, в МВД, и которые сражаются с мельницами за так называемые идеалы человечества, оказались лютыми врагами нынешней системы, потому беспощадно ею уничтожаются под любым предлогом. Отсутствие нужных законов систему никогда не останавливало! И задача системы ясна – выявить всех, кто понимает лишнее и активно сопротивляется, и поставить на них точку. На планете не должно остаться ни одного идейного борца с системой! Таким образом, с марксизмом, наконец, будет покончено навсегда! А наши бараны навеки окажутся смиренными, поскольку на планете не останется даже альтернатив той незавидной жизни, которую создаст для них «высший разум»! Да! Для всех баранов это будет самый ужаснейший концлагерь, который только возможен, но и надеяться на что-то иное они не смогут! Так и было в мире капитализма до Октябрьской революции. А когда она свершилась, то рабы всего мира увидели тот яркий и притягательный идеал, который поможет сменить их невыносимое рабство на подлинное равенство и справедливость, поможет почувствовать себя людьми, а не бесправными рабами. После осознания массами достоинств социализма во многих странах всё забурлило – бурно и неуправляемо! Теперь-то система свою прежнюю ошибку не повторит! Не допустит! Очаги сопротивления решено давить заблаговременно!
«Вот это поворот! Он же объясняет буквально всё, хотя и не даёт готового ответа, как теперь мне поступить?»
– Ну, зачем вы у нас, Николай Иванович, объявились? Сидели бы себе дома! Сидели в своей Москве подлючей или в оперу бы ходили! Так нет же, сюда подкатили! Хорошим людям хорошо жить мешаете!
– Есть профессиональный долг! Есть должностные обязанности…
– Да, полно вам, Николай Иванович, комедию-то разыгрывать! Будто вы из другого теста замешаны! Все мы, служивые, одним миром мазаны! Всем нам место под солнцем и маслице на бутерброд требуется! Но есть начальник! Есть устав! Есть субординация! Потому-то, что начальнику взбрело в голову, то и исполняй, не задумываясь, если не хочешь приключений на свою задницу! Потому-то задумываться о том, да о сём, нам не только не положено, но и вредно! И даже опасно! Вот почему все мы и исполняем беспрекословно свой священный служебный долг!
– За одним исключением! В отличие от вас, я никогда не выполню приказа, который считаю преступным! В этом-то мы с вами, как говорите, служаками, принципиально расходимся.
– Ой, ой! Не надо проникновенных речей, Николай Иванович! Были бы вы столь принципиальны, как мне тут плетёте, давно бы вас не было не то чтобы на своей должности, но и на всём белом свете! А если желаете жить иначе, так постарайтесь уж, Николай Иванович, благополучно доехать хотя бы до своего места… – бодро произнес мой попутчик слишком необычное пожелание. В нем просматривалась то ли угроза, то ли предупреждение. – Того вам искренне и желаю…
– А вы задание своего начальника, как я понял, всё-таки не выполнили! – не удержался я от легкой издевки, надеясь ею выманить еще некую информацию для себя. – Ведь так?
– На вашем месте я этому совсем бы не радовался. Ведь я старался, как мог! И лишь в силу моего расположения к вам пытался выдавить из вас немного сведений, пригодных для компромата на вас же. Это стало бы вашим спасением. Но вы, будто не понимая правил игры, постоянно выворачивались; так и не сообщили мне ничего крамольного под запись… А зря! Если бы некий