Как будто я могу найти ответ, но в тот момент, когда мои кончики пальцев касаются этого, все превращается в туман.

Медсестра говорит что-то еще, но я пропускаю ее слова мимо ушей — опять же, моему мозгу трудно поспевать.

Все происходит слишком быстро, как в каком-нибудь футуристическом шоу.

Подождите, мы, в эпизоде Чёрного Зеркала?

Откуда я вообще знаю Черное Зеркало, а не свою собственную жизнь?

Последнее, на чем я сосредотачиваюсь, это дверь, с шипением открывшаяся и закрывшаяся за медсестрой.

Мое горло выбирает именно этот момент, чтобы стать колючим и кислым. Я бросаю взгляд в сторону в поисках воды.

Бутылка стоит на маленьком столике, и я протягиваю руку, чтобы схватить ее.

Огромная ошибка.

Что-то хрустит в моем правом плече, и боль взрывается в мышцах. Я стону и прикусываю нижнюю губу, заглушая звук.

Боль временна. Боль временна.

Мамины слова эхом отдаются в моей голове, как мантра.

Я дважды моргаю. Помню, что у меня была мать.

Это первое, что я вспомнила с тех пор, как пришла в себя в этой стерилизованной комнате.

— Посмотрите, кто вернулся в мир живых.

Мои движения замирают, когда тот же самый голос эхом разносится вокруг меня. Я забыла, что он все еще в комнате.

Я не слышу звука шагов и не чувствую его приближения.

Атака происходит бесшумно и быстро. В один момент я думаю, что кошмар — реальность, а в следующий широкая, высокая фигура нависает над моей кроватью.

Вы знаете, какой цвет бывает у тропического леса, когда идет сильный дождь? Это цвет его глаз. Темно-зеленый, почти черный.

Суровый.

Бесстрастный.

В этих глазах есть что-то такое, что переводит меня в режим повышенной готовности.

Я хочу убежать.

Я хочу спрятаться.

Но не могу.

Что-то подсказывает мне, что это не только из-за моих физических травм. Я не могу убежать от него.

Он одет в простую белую футболку, черную кожаную куртку и темные джинсы. Его волосы цвета безлунной ночи с голубоватым оттенком. Они короткие по бокам и достаточно длинные посередине, чтобы быть растрёпанными.

Прямая, точеная линия подбородка и густые брови придают ему смертельно привлекательный вид — такой, какой бывает у серийных убийц.

Его широкие плечи и тонкая талия увеличивают устрашение его и без того темной внешности в десять раз.

Что ж, телосложение вполне объяснимо. В конце концов, он спортсмен, который работает в тренажерном зале и постоянно тренируется.

Подождите, откуда я это знаю?

Его верхняя губа приподнимается в жестокой ухмылке, будто он вложил в нее все тени.

— Я знал, что ты вернешься.

В отличие от медсестры, он, похоже, не испытывает облегчения по этому поводу. Нет. Он похож на охотника, который внимательно наблюдает за своей добычей прямо перед нападением.

Удар молнии прямо перед раскатом грома.

Щелчок пистолета прямо перед выстрелом.

Внезапно я жалею, что не отдалась тьме беспамятства. Тот тип тьмы лучше, чем этот.

Разве они не говорят, что некоторые монстры лучше других?

Его рука тянется ко мне, и я инстинктивно прижимаюсь к подушке. Боль взрывается в моей голове и верхней части плеча, но я не останавливаюсь.

Мне нужно держаться подальше от его объятий.

Бежать.

Бежать!

Мой инстинкт догнал мой медлительный мозг и теперь кричит мне, чтобы я убиралась отсюда к черту.

В моем состоянии невозможно пошевелить ни единым мускулом, не говоря уже о бегстве.

Я оглядываюсь на кнопку экстренного вызова. Может, если я попрошу добрую медсестру, она сможет убрать его от меня. Может, кто-нибудь сможет мне помочь.

Потому что я нуждаюсь в помощи прямо сейчас.

Я чувствую это в своих костях и ощущаю на языке. Он

издает цокающий звук, который проникает мимо моих ушей и под кожу.

— Никто тебя не спасет. Это только ты и я

Как будто судьба подходит ближе, его рука тянется ко мне, и он сжимает мой подбородок между большим и указательным пальцами.

Это мягкое прикосновение, такое мягкое, что оно шокирует мою теплую кожу. Однако бесстрастный взгляд его темных глаз совсем не нежен.

Садистская ухмылка приподнимает уголки его губ.

Дрожь поднимается из глубины моей души.

Это взгляд того, кто хочет разрушать, калечить и калечить — и он будет делать все это с улыбкой на лице.

— О-отпусти меня.

Это мольба умирающего, мой голос. Последний шепот мертвых.

Его хватка крепче сжимает мою челюсть, пока я не вздрагиваю.

— Это не так работает. Помнишь правила?

— К-какие правила?

— Сломайся добровольно, и я, возможно, позволю тебе собрать осколки.

Мое сердце колотится до тех пор, пока прибор не раздражается звуком.

— Что...

Мои слова обрываются, когда он наклоняется ближе, пока его дыхание не щекочет мою кожу. Еще одна непроизвольная дрожь скользит по моему позвоночнику, и мурашки бегут по конечностям.

Я не знаю, то ли это из-за страха, то ли из-за чего-то другого.

Так близко он еще более смертельно великолепен и опасен. Вспышка связи охватывает меня.

Я его откуда-то знаю, но откуда?

Он проводит языком от моего глаза к уголку губы. Что-то жестокое и неконтролируемое овладевает моим телом, и все больше мурашек покрывается мурашками.

Я смотрю на него с дрожащими губами.

— Добро пожаловать обратно в твой ад, сделанный на заказ, монстр.

Глава 4

Рейна

Тук. Тук. Тук.

Мое сердце делает эту странную вещь, бьется то синхронно, то несинхронно, будто оно не знает, что делать.

В его глазах столько садизма.

Столько... обиды.

То, как он пристально смотрит на меня своими глазами дождливого леса, похоже на то, что его вскроют и оставят умирать.

Может, я уже умерла и оказалась в аду, и это мой мучитель. В противном случае, какого черта он называет меня монстром, когда я его не знаю?

Нет — я его не помню. Я определенно откуда-то его знаю.

Но откуда?

Согласно тому, что сказала медсестра, он мой жених.

По какой-то причине это звучит неправильно.

Он не мой жених. Он кто-то более... зловещий.

Я пытаюсь поднять голову. Боль пронзает мой затылок и переднюю часть головы.

Всхлипы срываются с моих губ, когда я пытаюсь подавить агонию. Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не издать ни звука.

Никто не увидит моей слабости, и меньше всего этот незнакомец.

Он пристально смотрит на меня, его лицо бесстрастно, если не считать легкого подергивания верхней губы.

Подождите…

Я встречаю его бесстрастный взгляд и сосредотачиваюсь на легком изгибе его губ. Может, мой мозг и не успевает за этим, но я узнаю этот взгляд.

Это удовольствие, садистское и извращенное.

Ему нравится видеть, как мне