Сав Р. Миллер

Обещания и Гранаты

Материал принадлежит группе

https://vk.com/ink_lingi

Копирование материалов строго запрещено.

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА

История Кэла и Елены — это мрачный современный роман, основанный на сюжете и персонажах мифа об Аиде и Персефоне.

Пожалуйста, имейте в виду, что это не фантазия, исторический роман или буквальный пересказ.

Эта книга — мрачный роман, а это значит, что она включает в себя множество триггеров, таких как графическое насилие, откровенные сексуальные сцены и другие зрелые ситуации.

Если вы не читаете этот жанр, я не советую читать дальше.

Обещания и гранаты — это полнометражный, взаимосвязанный автономный проект. Здесь будут сюжетные моменты и побочные истории, которые не будут закончены сразу и которые проходят через всю серию.

Хотя «Обещания и гранаты» являются самостоятельной книгой, чтение приквела может улучшить ваше понимание (хотя перед этой книгой ничего не требуется читать).

ЧИТАЙТЕ «СЛАДКИЙ ГРЕХ»

Я надеюсь, вам понравится история любви Кэла и Елены.

Рекомендуется соблюдать осторожность читатель.

Для моего тринадцатилетнего «я». Твоя одержимость греческой мифологией, плохими парнями и любовными романами в конечном итоге привела тебя сюда.

Я так горжусь тобой.

Мы должны принести собственный свет во тьму.

Чарльз Буковкси

ПЛЭЙЛИСТ

«Pomegranate Seeds» — Julian Moon «love race» — Machine Gun Kelly, Kellin Quinn «Forever Yours» — Grayscale

«She’s A God» — Neck Deep «Goddess» — Jaira Burns

«Gossip» — Sleeping With Sirens «Massacre» — Kim Petras

«Devil I Know» — Allie X

«Pomegranate Seeds» — Julian Moon «love race» — Machine Gun Kelly, Kellin Quinn «Forever Yours» — Grayscale

«She’s A God» — Neck Deep «Goddess» — Jaira Burns

«Gossip» — Sleeping With Sirens «Massacre» — Kim Petras

«Devil I Know» — Allie X

Чтобы прослушать плейлист, нажмите здесь:)

Пролог

Кэл

С детства я привык к тишине.

К такой, какую можно найти в сонных больничных палатах, спрятанную между тусклым прерывистым писком электрического монитора и постоянным капанием капельницы.

С каждым вторжением, когда медсестры входили, чтобы взять кровь, или члены семьи приходили, чтобы предложить мнимую моральную поддержку, мое тело жаждало пустоты.

Я влюбился в ее неподвижность — спокойствие, которое она обеспечивает, секреты, которые можно спрятать в ее глубинах.

Научился искать ее во времена хаоса, силу, в которой можно заземлиться.

В конце концов, это стало необходимостью. Самая трудная зависимость, которую нужно обуздать.

Навязчивая идея.

Это…состояние.

Мои сверстники в колледже, а позже и мои коллеги, назвали это психологическим расстройством. Говорили, что в моем мозгу короткое замыкание при определенных стимулах — иногда просто при существовании стимулов вообще.

Я чувствовал, что это делает меня слабым.

Дисфункциональный.

Таким образом, я жаждал отдушины. Где-нибудь, куда я мог бы пойти и не потеряться в отсутствии шума. Там, где насилие, закодированное в моей ДНК, могло быть удовлетворено, части меня, жаждущие смерти и разрушения, были удовлетворены.

Работа на Рафаэля Риччи, дона бостонской — в свое время — главной криминальной семьи, никогда не должна была быть постоянной. Он забрал меня с улицы и пообещал роскошную жизнь, если только я смогу немного запачкать руки.

Но, как и все остальное, все вышло из-под контроля, как снежный ком.

Я понял, что мне очень нравится вкус жестокости на моем языке.

Нравится то, как он расцветает, как цветок, вырастающий из земли, разжигающий насилие, как никто другой.

Отчаяние, облегчаемое только ощущением чужого сердца, пульсирующего под подушечками пальцев, — трепет, нежный и в сущности человеческий, застывший и ошеломленный на моем пути.

Желание, подавляемое только окровавленными руками и искалеченными ими телами — моими руками, той самой парой, поклявшейся в исцелении.

Я позволил самым темным желаниям жить внутри меня, проявляясь в моих обязательствах перед организацией, в которую я вступил еще до того, как понял, что делаю, позволяя себе пройти из-за порядочности моей повседневной работы.

Предполагалось, что этого будет достаточно.

Моральные принципы, о которых я не задумывался дважды, пока границы не стали слишком четкими, чтобы я мог их различать.

До Елены.

Самый запретный из плодов.

Персефона моему Аиду, как меня называли некоторые. Весна в мире, полном смерти и разрушений.

Женщина, которую я презирал, пока не обнаружил, что ослеплен новой навязчивой идеей.

Пока я не попробовал ее на вкус — влажную эссенцию ее упругой кожи, привкус ее возбуждения, блестящий на кончиках ее пальцев, соль ее слез, когда я разрушил последние остатки ее невинности.

Знает ли она об этом или нет, но в ту ночь она отдалась мне.

Отдала свою душу под видом выбора.

И хотя я ушел так, как обычно уходит Смерть — тихо, до рассвета, — в мои намерения никогда не входило не возвращаться и не забирать вновь.

ГЛАВА 1

Кэл

Стиснув зубы до боли в челюсти, я пристально смотрю на своего босса, пока он потягивает из кружки дымящийся чай, просматривая видео, воспроизводимое на его компьютере.

Звук его губ, всасывающих жидкость, действует мне на нервы, как тупой нож, режущий тупым лезвием. К тому времени, как он толкает листок бумаги в мою сторону, ставит кружку и снимает очки, я представляю себе все способы, которыми мог бы убить его.

Передозировка инсулина была бы самым простым и чистым способом — тем более, что он держит свой измеритель и шприцы в правом верхнем ящике стола незащищенными.

Хотя, я полагаю, большинство мужчин в нашем мире не стали бы тратить время на изучение методологии убийства; все хотят быстрых решений и оставленных тел, и им все равно, можно ли отследить их