«Быть маленькой, но живой, разумной и творческой искоркой в бесконечном космосе намного интереснее, чем обитать на плоской ограниченной Земле в центре своего крошечного мирка».

Джефф Хокинс

Всё – одно

То была необычная цивилизация.

Как оказалось – жизнь не такая уж редкая штука в Галактике. Правда, по большей части, неразумная, даже совсем простейшая: бактерии, микробы, бывают растения, но тоже примитивные. Встречал и многоклеточных животных на разных стадиях эволюции. Несколько раз попадались полуразумные, но это удача сродни той, как застать пляж без отдыхающих в купальный сезон. Скорее всего, пред тем был шторм.

Всё же, почти в самом начале карьеры, мне повезло. Я нашёл разумную жизнь соответствующую всем нормам стандартной классификации из Общего справочника разведчика дальнего космоса. Правда уровень развития их цивилизации оказался примитивным, едва первобытнообщинный строй организовали, даже сформировавшегося языка у них ещё не было. Всё больше «экали» и ревели, как сирена погрузчика в космопорту.

Но они были разумны.

За такое открытие мне дали государственную награду: лично президент приколол к парадной с иголочки форме. Шутка ли – впервые за всё время была обнаружена разумная жизнь! Кто-то ещё, помимо нас, обладал разумом!

Хотя той цивилизации было всё равно, какую великую ценность в их лице я отыскал. Они занимались своими насущными делами. В основном дубасили друг друга примитивным оружием, добывали пищу, совершали набеги на соседей и рассматривали ночное небо. В перерывах рисовали на всём на чём рисовалось. Даже срисовали группу контакта, вместе с их кораблём, когда те прибыли исследовать мою находку. Если смогут развить свою цивилизацию и рисунок сохраниться – та ещё загадка будет для их потомков!

Мы то уже вымрем к тому времени, некому будет рассказать правду. Почему-то все так думают, я не возражаю, но такие разговоры мне не нравятся.

В общем, аборигены занимались своими проблемами, куда им до понимания того, что помимо них ещё есть разумные существа в нашей Галактике? Это знание – отдушина для таких как я, чувствующих бесконечную одинокость, а потому улетевших от перенаселённого дома в глубину космоса.

Хоть и не я выбирал планету, куда полететь, а целая команда научных сотрудников НИИ по поиску чужих цивилизаций, знаменитым, как водится, стал именно я. Вскоре только с моей фотографией, сделанной, когда я прибыл домой после известия об открытии, у обывателей и ассоциировалась работа в дальней разведке. Сказать по правде – фотография получилась не очень. Я тогда изрядно устал, потому скорее не улыбался, а просил, чтобы мне дали отдохнуть, хоть полдня. Но что поделать? Отдохнуть мне не дали.

Мгновенная слава национального героя голову мне не вскружила, зато такой неожиданно быстрый успех окончательно и бесповоротно определил мою будущую жизнь. Жизнь разведчика дальнего космоса.

Я был молод.

Выросшие за моей спиной крылья воодушевили меня небывало, одним взмахом забросив в самые глубины Галактики. Первооткрыватель! Герой! При этом откуда-то возникла уверенность, что все главные открытия ещё впереди, стоит только проникнуть чуть дальше, чуть глубже, долететь до той звёздной системы, а потом до следующей, перескочить парочку и устремиться вперёд; немного усилий ещё тысячи таких как я разведчиков и сковырнётся холодный пласт молчаливого, притягивающего неизвестностью космоса, а новые цивилизации посыплются, как жетоны из игрового автомата.

Много лет, без отдыха, отпуска, без встреч с быстро стареющими, умирающими родными. Тысячи и тысячи самых перспективных планет или их лун.

Больше ни одного успеха.

Ни у меня, ни у других. Что и стало основным открытием, как решили государственные мужи в больших кабинетах на Родине. Быть может за исключением найденной моим коллегой планеты целиком и полностью заселённой вирусами, что стоило ему жизни.

Находка оказалась в высшей мере странной. Вирусы вещь опасная, даже лучшая экипировка не всегда способна защитить от них; тем более модифицированные, какими и оказались те невидимые обитатели, в буквальном смысле заполонившие всю планету.

Общественность опять была взбудоражена. Вирусы? И больше ничего? Как такое возможно? Теоретики тут же принялись разрабатывать теории кооперативной эволюции, практики искать средства на масштабную научную экспедицию для подтверждения теории и, желательно, ни одну, а пока они искали – научные сотрудники лабораторий программировали невероятно сложные, учитывающие мириады факторов, биологические модели, чьим венцом должны были стать вирусы. Кажется, все ресурсы были брошены на поиск разумного ответа по неразумным теориям.

Ведь никто из научного сообщества, вдруг ставшего столь же близоруким, как и звёзды шоу-бизнеса, многие из которых поражены этой профессиональной болезнью с самих ранних шагов своей карьеры, не смел взглянуть в глаза самому простому объяснению, какое только возможно. Вирусное оружие.

До сих пор это кажется мне странным и необъяснимым. Хотя я многому не могу найти объяснения: всегда слишком занят изучением новой звёздной системы, её карты, планом полёта, ремонтами, приготовлениями, перепроверкой снаряжения. Привык думать лишь о том, как рассчитать количество провизии, проверить каждый сантиметр на своём корабле, получить новую спец. одежду, запасные части, провизию. Много забот у разведчика. Только такое внимание к деталям служит единственным спасательным плотом для одинокого смельчака в глубине неизведанного космоса.

***

Оставаясь легендой, благодаря которой всё новые и новые юнцы приходили в отряды разведчиков, я чаще стал повторять себе: «В одну и ту же воду в реке дважды не войти – утечёт и ищи свищи». То была любимая присказка моего отца. Стала и моей. Повторял, морщился, но продолжал летать. Мы все продолжали. Ведь должен кто-то. А то как?! Вечное оправдание.

И всё же та граница, что очерчивает конец земли перед обрывом, остановила меня. Романтика полётов истощилась, как ресурсы на моей родной планете. Остался голый космос. Впервые я посмотрел на него взглядом, свободным от мечтаний, от воодушевления, от надежды; глянул прагматично и тут же весь его фасад обрушился, оставив меня наедине с пустой театральной сценой в межсезонье.

Уже не раз и не два начал я задумываться о том, чтобы уйти на почётную, обеспеченную пенсию. Благо возраст позволял: сто пятнадцать лет, если по