====== Пролог. ======

Наступало утро, окрашивая мрачноватые серые небоскребы багряным золотом восхода. В просторной светлой гостиной, оформленной в холодных тонах и обставленной в стиле нео-модерн, на сизом велюровом диване перед телеэкраном вальяжно сидел профессор, закинув ногу за ногу. На профессоре был сизый домашний халат и светлые брюки. Перед ним, на стеклянном журнальном столике стояли песочные часы в замысловатом серебряном обрамлении, фирменная серебряная авторучка на подставке-кристалле, тонкий серебристый ноутбук, и кружка ароматного крепкого кофе. Белая керамическая кружка с фиолетово-черной змеей, обвивающей лиловую розу. Изображение, отдаленно напоминающее символ медицины. Профессор поднес кружку к губам, сделал несколько неторопливых глотков и прикрыл глаза, откинувшись на диванные подушки. Затем потянулся словно крупная серебристая кошка, и обратился сам к себе: – Превосходный кофе. А от всего остального просто с души воротит. Особенно от здешних новостей. Не представляю, как цивилизация этого мира смогла развиться до столь высокого уровня при подобном хаосе и произволе? Войны, теракты, техногенные катастрофы, голод, эпидемии, разруха, полный культурно-нравственный упадок… вот что значит бесхозность. В моем мире хотя бы есть Совет, поддерживающий элементарный порядок. Временный Совет, если быть точнее…

Поморщившись, профессор нажал кнопку пульта, и новости сменились художественным фильмом в стиле нуар.

– Да, и еще здесь встречается отличное кино! Иногда.

Мужчина мечтательно улыбнулся, отставил пустую кружку, а когда пошла реклама, взял в руки ноутбук, включил его и открыл папку с фотографиями молодых людей от двадцати до тридцати лет. Под каждым фото было имя и дата его создания. Поправив очки в тонкой серебряной оправе, профессор принялся просматривать фотографии, пробегая внимательным, цепким взглядом по непохожим лицам.

– Моя верная паства. Может показаться, что мне нет до вас дела, что вы не более чем инструменты, но это не так. У каждого из вас своя уникальная судьба, своя история… люблю интересные истории.

Открыв предпоследнюю страницу, профессор задержал взгляд на фотографии девушки с медно-красными волосами до середины шеи и зелеными глазами: «Эрин Дана Андерс. 2015».

– Эрин, моя драгоценная Персефона. Если другие смотрят на меня как псы в ожидании выгодной подачки, то ты – как истово верующая на воплощенное божество, ожидая лишь его велений. Одна из самых истовых моих последователей, и самых бескорыстных. Знаешь, я мог бы запросто получить не только твою душу, однако же, не стану этого делать. Такой шаг лишь все испортит, по крайней мере, на данном этапе. Пока что наша связь должна оставаться высокой, как небеса. Я буду в вышине, а ты смотри на меня снизу, Персефона, и получай в награду знаки моего внимания и благосклонности. Твоя столь безграничная преданность и обожание могут однажды сослужить мне хорошую службу. Однако, не стоит и забывать, что от любви до ненависти один шаг. Стало быть, мне стоит избегать и чрезмерной холодности. В любом случае, я буду приглядывать за тобой, милая Персефона…

====== Часть I. Бур-Омисас. Глава 1. ======

Some time ago I checked my conscience

And found it wasn’t all that clean

A trail of people I had hurt

A sea of sins left unredeemed

Regret is a dull and rusted blade

That covers me with scars that never fade

These wounds, like a catalog of flaws

Serve to remind me of all the pain I’ve caused

So I resolved to make amends

To heal the damage I had done

But I could never stop the torrent

Of those regrets still yet to come

Regret is a dull and rusted blade

That covers me with scars that never fade

These wounds, like a catalog of flaws

Serve to remind me of all the pain I’ve caused

This bitter sadness overwhelms me

And mires me down with velvet arms

It’s time for me to face the music

It’s time to undo all this harm

Regret is a dull and rusted blade

That covers me with scars that never fade

These wounds, like a catalog of flaws

Serve to remind me of all the pain I’ve caused

Assemblage 23 – Regret

Ферия стояла во внешних покоях храма пред разрушенной статуей богини, которую девушка помнила как неотъемлемую часть религиозного центра Фаризма. Поговаривали, что статуя являла Аджору Глабадосскую, основательницу глабадосского учения. И говорил не абы кто, а некоторые кильтии. Но с чего бы ей стоять в храме Света Кильтии, религии основанной на вере в Фарама и противопоставленной глабадосской религии? Более вероятно, что ныне разрушенная статуя богини воплощала килдеанскую танцовщицу и жрицу Мюлленкамп. Ту самую Мюлленкамп, что возвела свое главное детище – мистический город Леа Монд, постепенно обретший собственный разум, а ныне освободившийся ото всех сдерживающих его оков, и возможно готовящийся подчинить себе весь Ивалис. Ферия отвернулась от оскверненной статуи и еще раз обвела взглядом покои. Нет, этого никак не мог совершить человек. Такой ущерб могло нанести только стихийное бедствие,

и они с Наей, помнится, еще шутили на сей счет. Тем не менее, постигшая Священную гору катастрофа не имела отношения ни к одной природной стихии. Это было дело рук человека, превращенного в чудовище. И не просто какого-то человека. Получается, это тоже ее вина. Как и Набудис. Не говоря уже о прерванных и загубленных жизнях ее друзей, близких, да и просто случайных встречных. А сколько их еще будет впереди, Ферия боялась и представить.

Выйдя на холодный моросящий дождь, девушка невзначай подумала, что это погодное явление теперь всюду будет следовать за ней по пятам. Но так было даже лучше. Солнце не должно светить чудовищу, коим она стала.

Спускаясь вниз по ступеням, Ферия едва не столкнулась с одним из кильтиев, у которого была перевязана правая рука.

– Ох, простите пожалуйста! Могу я чем-нибудь вам помочь? – Нет, дитя мое. Ваша помощь нужнее тем, кто внизу, в лагере. Погодите-ка, мне кажется, я вас знаю! – Вполне возможно. Я сама долгое время жила в этом лагере. Я просто не могу описать, что чувствую теперь, после всего случившегося! – И не надо, не тратьте слов. Слова здесь мало чем могут помочь. Разве что слова поддержки и утешения этим бедным людям. – Я сделаю все, что в моих силах, святой отец! – Мы все будем очень тебе признательны, дитя мое.

Но не успела Ферия отойти от кильтия и на несколько шагов, как ее за рукав схватила пожилая женщина в лохмотьях:

– Нечестивая! Порождение демона и породит лишь демонов! Горе Ивалису,