звучали весьма пессимистически, а эксперты, которым назавтра предстояло вылететь на место назначения, нуждались в «порции» оптимизма, так что было просто необходимо смягчить горечь расставания несколькими бутылками божоле. Все эксперты в полном единодушии последовали этому призыву. А потом мы собрались у станции метро «Площадь Инвалидов», сели в автобус авиакомпании «Эр Франс», доехали до аэропорта Орли, выполнили все необходимые формальности и поднялись в самолет. Здесь нас встретила тихая музыка и приветствовала стюардесса с фигурой Анжелики и голосом ангела.

Рядом со мной через узенький проход сидели два австралийца, эксперты какой-то компании по смазочным маслам; они направлялись на год в один из эмиратов на Аравийском полуострове, где строго запрещено употребление и хранение любых алкогольных напитков: должно быть, поэтому в Париже и в самолете они пытались накачать свой организм этим запретным продуктом на весь предстоящий год. За мной сидели три японца, которые все время улыбались, один из них говорил по-французски и улыбался, два других молчали и улыбались. Они улыбались и во время посадки в Афинах, и когда отказывались от предлагаемых им европейских блюд и напитков. Австралийцы же, напротив, сначала съели и выпили все, что входило в цену билета, потом стали заказывать порцию за порцией спиртного. Мой сосед, англичанин, пожаловался: они говорят на таком английском, что он едва их понимает.

Когда мы приземлились в Бахрейне, австралийцы были уже так веселы и алкоголь в их крови настолько превышал все другие вещества, что стюардессам пришлось помочь им выйти на пропитанную нефтью землю.

Алкоголь, который у меня в крови, я имею право привезти в любую страну, и наплевать мне на запреты», — гордо заявил один из австралийцев на трапе, с трудом выговаривая слова. В конце концов прощание с австралийцами прошло без происшествий. Потом Тегеран приютил наш самолет минут на сорок, и в лицо нам дохнул ночной жар Ирана. Большая часть пассажиров осталась в самолете, и лишь немногие прогулялись по аэропорту, освежились ледяной ананасовой водой, заглянули в сувенирный киоск, который для удобства путешественников открыт и ночью.

Затем появились новые очаровательные стюардессы и стали предлагать тем, кто хотел спать, одеяла и подушки, другим за небольшую плату наушники, которые можно подключить к розеткам в ручках кресел и послушать любую из записанных на двенадцати магнитофонных лентах многочасовых программ с эстрадной и камерной музыкой, классическими операми и симфониями или звуковое сопровождение фильма на английском или французском языке, а вернее, на французском или английском, поскольку компания все же «Эр Франс». Рядом с кабиной пилота натянули экран, и было хорошо видно даже с дальних кресел. Фильм несколько раз прерывался, пассажирам объясняли, что самолет летит в зоне муссонных бурь: он то и дело проваливался в воздушные ямы; одни следили за действием фильма, другие, прильнув к иллюминаторам, наблюдали за молниями, которые поминутно освещали самолет. И тем и другим было страшно. Фильм продолжался дольше, чем буря, спавшие пассажиры проснулись и чувствовали себя отдохнувшими, и все с удовольствием прослушали сообщение, что мы сейчас приземлимся в Карачи, а командир корабля и весь экипаж благодарят пассажиров за дисциплинированность и прощаются с ними, потому что в Карачи их сменяют.

Когда самолет коснулся земли, фильм как раз приближался к развязке, но показ картины прервали, а мы все сидели и ждали, чем же кончится фильм, но, как оказалось, напрасно. Пассажиры стали просить позволения досмотреть фильм, тем более что они заплатили за наушники. Но нельзя было ничего сделать: фильм принадлежал сменившемуся экипажу. Три японца, сидевшие за мной, с помощью своего представителя, говорившего по-французски, с завидной настойчивостью требовали, чтобы им дали досмотреть до конца фильм или вернули деньги. В салоне самолета вот-вот должна была разразиться буря, но ее легко предотвратила новая, тоже очаровательная, стюардесса в кимоно, объяснившая, что из-за муссонной бури самолет летел с большей скоростью, мы прибыли в Карачи раньше положенного времени и поэтому не успели досмотреть фильм.

После двадцати часов, проведенных в воздухе, мы наконец приземлились в Бангкоке.

Так я оказался в городе, куда можно прилететь из самых разных частей света и самыми разными маршрутами. Из Европы быстрее всех доставляет в Бангкок шведская компания SAS, потому что ее самолеты летают через Ташкент. Мы вышли на летное поле разбитые, невыспавшиеся. В Бангкоке было уже утро, 9.30 по местному времени. Солнце палило так, как и полагается в тропиках, где утром оно неожиданно возникает над горизонтом и нещадно припекает до самого вечера, пока так же внезапно не исчезнет за горизонтом. В Таиланд, конечно, можно прилететь в любое время дня и года. Это зависит от того, из какой части света и самолетом какой авиакомпании приходится лететь. Если же есть время, можно воспользоваться и океанским лайнером, потому что в Бангкоке имеется большой порт. В сущности, эта глава должна была называться не «Как и зачем попадают из Европы в Таиланд», а «Как я прилетел из Парижа в Бангкок в полдесятого утра».

В ней, кроме того, должно быть сказано о цели моего прибытия в Бангкок. ЮНЕСКО в плане своей деятельности в развивающихся странах обращает особое внимание на введение современных методов обучения в высшей школе и модернизацию исследовательской работы в области естественных наук, имеющих фундаментальное значение для развития многих других отраслей знания. С этой целью при участии консультантов из многих стран было разработано несколько обширных, так называемых кардинальных проектов: по физике с центром в Сан-Паулу, Бразилия, по биологии — в Найроби, Кения, по химии — в Бангкоке, Таиланд. «Хозяином» проекта по химии для Таиланда, созданного в лабораториях, институтах, заводах экспертами многих стран и учеными Таиланда, стал университет Чулалонгкорн, а вернее, его химический факультет.

К выполнению этих проектов были привлечены и молодые, подающие надежды ученые, работавшие в университетах главным образом азиатских стран, и некоторые эксперты, участвовавшие в создании проектов, из других частей света, где уровень обучения и уровень самой науки, в данном случае химии, более высок. Они читали лекции, проводили исследования в лабораториях, создавали учебники, учебные фильмы и стремились научить «стратегии исследовательских работ», показать, «как преподавать химию». Короче, ставили своей задачей создать научный центр, где бы проходили подготовку