Сколько времени это длилось? Ему показалось, что целую вечность; но на деле не прошло и минуты, как темная мощь угомонилась, бросив тело на пыльную дорогу и с тихим присвистом нырнув в ближайший домик. Там что-то загремело, затрещало, а затем наконец затихло. Ньют постоял некоторое время на месте, не решаясь пошевелиться, а потом они с Литой, как по негласной команде, спрятав палочки, ринулись к человеку, лежавшему на земле с надеждой оказать помощь, если это еще возможно. Но было уже поздно — и одного взгляда Ньюту хватило, чтобы это понять. Впрочем, он не особо и верил в то, что женщина, которую назвал Салимой один из перепуганных жителей, сможет остаться в живых после взаимодействия с таким сильным сгустком темной энергии.
— Что это было, Ньют? — в панике прошептала Лита, присев перед мертвой на корточки и бегло осматривая ее мертвенно-серые, в темных пятнах, лицо и руки.
— Это обскур, — он услышал свой голос как бы издалека, к горлу подступила тошнота. — Я думал, они исчезли. Я… ошибался. Но откуда?
Вокруг покойницы начали собираться люди, ночь снова наполнилась звуками: рыданиями, быстрой и торопливой речью на непонятном языке, в которой явственно слышались отчаяние и страх, истерическими вскриками и горестным шепотом. Ньют, не обращая внимания на голосящих женщин и сумрачно-молчаливых мужчин, нервно прохаживался взад-вперед, скрестив руки на груди. В голове у него мелькнула смутная догадка, которую он пока не решался ясно сформулировать.
— Что ты собираешься делать? — Лита подошла со спины и, обхватив руками за плечи, остановила его.
Ньют бросил короткий взгляд на ее перепуганное лицо, на котором мерцали огромные темные глаза. Лита слишком хорошо его знала, чтобы не понимать: он не сможет не помочь попавшим в беду. Особенно когда виновник беды — редкостная, нет, редчайшая тварь.
— Я хочу посмотреть на него, — Ньют нервно пригладил волосы, переступил с ноги на ногу. — Никогда раньше не видел обскуров. Кроме того, у меня есть кое-какие догадки… Так, не догадки даже. Интуиция. Я пойду туда, — он махнул рукой в сторону той хижины, в которой скрылся обскур.
— Я с тобой.
— Нет, — его голос прозвучал решительно, их взгляды встретились. — Я пойду один, а ты жди здесь — это может быть опасно.
— Так тем более! Я тебя прикрою…
— Лита, — снова прервал ее Ньют и на этот раз гораздо тверже. — Оставайся здесь.
И, отвернувшись, он поспешил по следу обскура прямо в маленький дом из сырцового кирпича, чтобы найти там ту, кому даже не удивился: Бейду. Она сидела, забившись в угол и обхватив колени тонкими белыми ручками, дрожала, как осиновый лист, а глаза ее, похожие на большие серые стеклышки, блестели в лунном свете, мокрые от слез.
*
Ньют нервничал. Он понимал: возможно, после того, что сделает, ему придется стереть память всей деревне — каков бы ни был исход предприятия. А он очень надеялся и даже почти верил, что все получится. И Лита верила, хотя и не понимала, зачем все это нужно.
— Ты уверен, что это правильное решение? Что ты ей не навредишь? — она сидела на циновке, скрестив ноги и рассеянно накручивая на палец темный локон.
Ньют пристально взглянул на нее. Он не любил смотреть людям в глаза, и сам не знал, почему, но взгляда Литы не боялся. Она всегда глядела открыто и честно, как дикий зверь — у нее за пазухой ни одного камня, ни одной лживой мысли — так, во всяком случае, Ньют считал, и мысль эта его утешала. Людям доверять сложно, но с кем-то же нужно делиться своим сердцем. С кем-то, кто умеет слушать и слышать.
— Я постараюсь не навредить Бейде, — медленно проговорил Ньют и с облегчением увидел, как складка меж ее бровей разгладилась. — Моя цель — помочь. Если я не попытаюсь, она все равно умрет. В любом случае.
Лита снова нахмурилась и отвела взгляд, уставившись на стену, подсвеченную веселыми и беззаботными солнечными зайчиками. Ньют сидел, прислонившись к прохладной стене, от которой пахло глиной, и думал, думал, думал. И тоже следил за солнечными зайчиками, которые, просочившись через москитную сетку, медленно танцевали свой яркий танец, обещая зрителям хорошее настроение и светлое будущее. Да вот только на душе у Ньюта было темно и безрадостно.
— Когда ты собираешься приступать?
— Сегодня. Не вижу смысла тянуть. А следы громамонта мы можем поискать и в другом месте.
Лита насторожилась.
— Нам придется сразу уйти?
Ньют помедлил с ответом, но все-таки встретил снова ее тяжелый взгляд.
— Да, придется. В любом случае.
*
— Салям алейкум, почтенный Абдулла, — Ньют стоял перед видавшим виды смуглым стариком, чья кожа напоминала почерневшую корку апельсина.
— Ваалейкум, — сухо ответил тот и подозрительно уставился на гостя. — Чего тебе надо, ибни?
Ньют подождал, пока старик кивнет, позволяя присесть рядом с ним на гладко обструганный ствол акации, покрытый старым выцветшим ковром с простым геометрическим узором. Опустившись, он прислонился к прохладной стене хижины, насладился несколько секунд прохладой тени, а затем наконец повернулся к Абдулле — тот смотрел прямо перед собой с таким видом, словно его ничего кроме дома напротив не интересовало.
— Мне жаль вашу невестку, — Ньют успел выспросить у местных, кому и кем приходилась женщина, погибшая той ужасной ночью, и теперь на корявом арабском пытался выразить сочувствие.
Но старик, похоже, не очень-то и нуждался в соболезнованиях чужака. Морщинистый и угрюмый, он равнодушно шевелил запавшими, потерявшими первозданную форму губами, из-за которых изредка выглядывали пожелтевшие зубы.
— Это все Бейда, — коротко бросил он.
Ньют помолчал.
— Хотите, я посмотрю, что можно сделать с Бейдой?
— Ты врач?
— Не совсем… Но я, возможно, знаю один способ.
Старик покосился на него с сомнением. Ньют вздохнул, едва сдерживая нетерпение.
— Скажите, почтенный Абдулла, она ведь не вашего племени, так?
— Нет.
— А как она к вам попала?
