быть иными.
Даже блеск и соленость придает им
Легкой мысли нескромная усмешка.
Веселит она, нет, не лоботрясов,
10 А мужей бородатых, долгой жизнью
Утомленных и к страсти охладевших.
Вы же, счет потерявши поцелуям,
Не хотите считать меня мужчиной?
Растяну вас и двину, негодяи!
Городок мой! Желаешь ты на мосту веселиться. В пляс пуститься готовы все. Одного только трусят — Плох мостишка. Прогнил настил. Сваи стали трухлявы. Тут держись! Полетишь стремглав! В топкой грязи увязнешь. 5 Пусть же крепкий получишь мост, как в мечтах тебе снится! Лихо пусть по нему стучат ноги в пляске салийской![22] А за это позволь и мне всласть потешиться смехом. Разреши с твоего моста сбросить вниз головою, Вверх тормашки, как сена куль, землячка дорогого! 10 В лужу пусть кувырком летит, в топь, вонючую жижу, Где чернейшей трясины гниль, где пучина болота! Это — страшный дурак! Умом он глупее ребенка Двух годков, что уснул, отца убаюканный песней. Этот увалень взял себе чудо-девочку в жены, 15 Нежной козочки прелесть в ней, резвость юности первой. Баловать бы ее, беречь, гроздь сладчайшую сада. Дурень женке гулять дает. Сам не двинет и пальцем, Сам и с места не встанет. Нет! Он улегся колодой, Что, подрублена топором, хлоп, в канаву упала. 20 Пестрой жизни веселый шум не дойдет до канавы. Вот таков же и мой дурак! Он не слышит, не видит, Кто таков, позабыл давно, жив ли, нет ли, не знает. Вот его с твоего моста сковырнуть мне охота! Может быть, от сонливых дум он проснется в трясине, 25 В грязной тине оставит нрав свой тупой и холодный. Так подкову теряет мул в жидкой луже болота.
Мой Вар! Суффена ты наверняка знаешь! Суффен красив, воспитан, говорить мастер. Вдобавок к остальному он стихи пишет. По тысяче, по десять тысяч строк за день 5 Кропает, не как мы на черновых свертках, На царских хартиях, чтоб переплет новый, Чтоб скалки новые, чтоб вышито красным, Свинцом расчерчено, начищено пемзой, Стихи прочесть попробуй, и Суффен важный 10 Покажется бродягой, пастухом козьим. Такая перемена! Вот стихов сила! Никак не верится! Такой хитрец, умник, Умней всех умников, из хитрецов — хитрый, Становится последним дураком сразу, 15 Чуть за стихи возьмется. Никогда все же Так горд он не бывает, до небес счастлив, Поэзией своей он упоен, право. Но будем откровенны! Таковы все мы. Немножко от Суффена ты найдешь в каждом. 20 Смешны мы все, у каждого своя слабость. Но за своей спиною не видать сумки.[23]
Фурий! Нет у тебя ларя, нет печки, Ни раба, ни клопа, ни паутины, Есть отец лишь да мачеха, которым Камни дай — разжуют и их отлично. 5 Право, счастье тебе с таким папашей И с супругой железною папаши. Что ж дивиться? Ведь вы бодры, здоровы, Переварите все и не боитесь Ни пожара, ни кражи нечестивой, 10 Ни отравы лихой, ни разоренья, — Словом, беды любые вам не страшны. Ваше тело от стужи, и от зноя, И от голода до того иссохло, Что давно уже стало тверже рога. 15 Чем же плохо тебе? Чем ты несчастлив? Нету пота в тебе и нету слизи, Нет слюны и в носу соплей зловредных, — Чище чистого ты. Прибавь к тому же, Что и зад у тебя солонки чище: 20 В год ты какаешь десять раз — не больше, Кал твой тверже бобов и крепче гальки, Можешь мять и тереть его руками — Даже пальцев себе ты не измажешь, Научись же ценить такое счастье 25 И не смей презирать все эти блага, И привычку оставь по сто сестерций Всюду клянчить: и так ты счастлив, Фурий!
Распутный Талл, изнеженный, нежней мозгов гусиных, Иль кроличьего волоса, иль нитей паутинных, Иль члена стариковского, иль самой мочки уха, К тому же ненасытнее свирепствующей бури, 5 Суда ко дну пускающей у берегов Мелея! Ты плащ мне возврати, о Талл, украденный тобою, Платок сетабский, пестрые, узорные вифинки, Их напоказ ты выставил, как родовые, дурень! Ты из когтей их выпусти и мне верни скорее, — 10 Не то бока завядшие и дрябленькие ляжки — Дождешься сраму! — жгучая тебе распишет плетка, И, как корабль, застигнутый жестокой бурей в море, Тогда ты под рукой моей заскачешь против воли!
Не под северным ветром расположен Хутор мой, не под бурями Фавона, Не под Австром полуденным и Евром,[24] Нет, заложен он за пятнадцать тысяч, Вот чудовищный ветер и несносный!
Ну-ка, мальчик-слуга, налей полнее Чаши горького старого Фалерна, Так велела Постумия[25] — она же Пьяных ягод пьянее виноградных. 5 Ты ж, погибель вина — вода, отсюда Прочь ступай! Уходи к суровым, трезвым Людям: чистым да будет сын Тионы![26]
Злополучные спутники Пизона,[27] С легкой ношею, с сумкой за плечами, Друг Вераний, и ты, Фабулл несчастный! Как живется вам? Вдосталь ли намерзлись 5 С вашим претором и наголодались? Так же ль все барыши в расход списали, Как и я, за моим гоняясь мотом,[28] Уплатил за долги его — вот прибыль! Меммий милый! Изрядно и жестоко 10 Ощипал он меня и облапошил. Что я вижу? И вы в таком же счастье? Облапошили вас и ощипали? Вот они — покровители из знатных! Чтоб вас прокляли боги и богини, 15 Вас — позорище Ромула и Рема!
Кто видеть это может, кто терпеть готов? Лишь плут, подлец бесстыжий, продувной игрок! В руках Мамурры[29] все богатства Галлии, Все, чем богата дальняя Британия! 5 Ты видишь это, Ромул,[30] и снести готов? Ты, значит, плут бесстыжий, продувной игрок! А он теперь, лоснящийся, напыщенный, В чужих постелях знай себе валяется, Петух, самец блудливый, жеребец лихой! 10 Ты видишь это, Ромул, и снести готов? Ты, значит, плут бесстыжий, продувной игрок! Затем ли на далекий остров Запада[31] Ходил ты, цвет и слава победителей, Чтобы вот этот твой кобель потрепанный 15 За сотней сотню расточал и тысячи? Чудовищная щедрость, мотовства разгул! Неужто мало прожито-просажено? Сначала деньги прокутил отцовские, Затем ограбил Понт,[32] затем Иберию,[33] 20 Где Таг течет, река золотоносная, Теперь дрожат и Галльский, и Британский край.[34] Зачем с мерзавцем нянчитесь? Проматывать Умеет деньги, больше ни на что не гож. Не для того ль вы город погубили наш, 25 Благочестивый зять, благочестивый тесть?[35]
Ты жесток, мой Алфен, жалости нет к сверстникам игр в тебе, К ним не памятлив ты, сердцем суров, другу неверный друг. Предал друга шутя, мне изменил, весь — вероломство ты! Помни, боги отмстят смертным за ложь! Зло ненавистно им. 5
XVII
Городок мой! Желаешь ты на мосту веселиться. В пляс пуститься готовы все. Одного только трусят — Плох мостишка. Прогнил настил. Сваи стали трухлявы. Тут держись! Полетишь стремглав! В топкой грязи увязнешь. 5 Пусть же крепкий получишь мост, как в мечтах тебе снится! Лихо пусть по нему стучат ноги в пляске салийской![22] А за это позволь и мне всласть потешиться смехом. Разреши с твоего моста сбросить вниз головою, Вверх тормашки, как сена куль, землячка дорогого! 10 В лужу пусть кувырком летит, в топь, вонючую жижу, Где чернейшей трясины гниль, где пучина болота! Это — страшный дурак! Умом он глупее ребенка Двух годков, что уснул, отца убаюканный песней. Этот увалень взял себе чудо-девочку в жены, 15 Нежной козочки прелесть в ней, резвость юности первой. Баловать бы ее, беречь, гроздь сладчайшую сада. Дурень женке гулять дает. Сам не двинет и пальцем, Сам и с места не встанет. Нет! Он улегся колодой, Что, подрублена топором, хлоп, в канаву упала. 20 Пестрой жизни веселый шум не дойдет до канавы. Вот таков же и мой дурак! Он не слышит, не видит, Кто таков, позабыл давно, жив ли, нет ли, не знает. Вот его с твоего моста сковырнуть мне охота! Может быть, от сонливых дум он проснется в трясине, 25 В грязной тине оставит нрав свой тупой и холодный. Так подкову теряет мул в жидкой луже болота.
XXII
Мой Вар! Суффена ты наверняка знаешь! Суффен красив, воспитан, говорить мастер. Вдобавок к остальному он стихи пишет. По тысяче, по десять тысяч строк за день 5 Кропает, не как мы на черновых свертках, На царских хартиях, чтоб переплет новый, Чтоб скалки новые, чтоб вышито красным, Свинцом расчерчено, начищено пемзой, Стихи прочесть попробуй, и Суффен важный 10 Покажется бродягой, пастухом козьим. Такая перемена! Вот стихов сила! Никак не верится! Такой хитрец, умник, Умней всех умников, из хитрецов — хитрый, Становится последним дураком сразу, 15 Чуть за стихи возьмется. Никогда все же Так горд он не бывает, до небес счастлив, Поэзией своей он упоен, право. Но будем откровенны! Таковы все мы. Немножко от Суффена ты найдешь в каждом. 20 Смешны мы все, у каждого своя слабость. Но за своей спиною не видать сумки.[23]
XXIII
Фурий! Нет у тебя ларя, нет печки, Ни раба, ни клопа, ни паутины, Есть отец лишь да мачеха, которым Камни дай — разжуют и их отлично. 5 Право, счастье тебе с таким папашей И с супругой железною папаши. Что ж дивиться? Ведь вы бодры, здоровы, Переварите все и не боитесь Ни пожара, ни кражи нечестивой, 10 Ни отравы лихой, ни разоренья, — Словом, беды любые вам не страшны. Ваше тело от стужи, и от зноя, И от голода до того иссохло, Что давно уже стало тверже рога. 15 Чем же плохо тебе? Чем ты несчастлив? Нету пота в тебе и нету слизи, Нет слюны и в носу соплей зловредных, — Чище чистого ты. Прибавь к тому же, Что и зад у тебя солонки чище: 20 В год ты какаешь десять раз — не больше, Кал твой тверже бобов и крепче гальки, Можешь мять и тереть его руками — Даже пальцев себе ты не измажешь, Научись же ценить такое счастье 25 И не смей презирать все эти блага, И привычку оставь по сто сестерций Всюду клянчить: и так ты счастлив, Фурий!
XXV
Распутный Талл, изнеженный, нежней мозгов гусиных, Иль кроличьего волоса, иль нитей паутинных, Иль члена стариковского, иль самой мочки уха, К тому же ненасытнее свирепствующей бури, 5 Суда ко дну пускающей у берегов Мелея! Ты плащ мне возврати, о Талл, украденный тобою, Платок сетабский, пестрые, узорные вифинки, Их напоказ ты выставил, как родовые, дурень! Ты из когтей их выпусти и мне верни скорее, — 10 Не то бока завядшие и дрябленькие ляжки — Дождешься сраму! — жгучая тебе распишет плетка, И, как корабль, застигнутый жестокой бурей в море, Тогда ты под рукой моей заскачешь против воли!
XXVI
Не под северным ветром расположен Хутор мой, не под бурями Фавона, Не под Австром полуденным и Евром,[24] Нет, заложен он за пятнадцать тысяч, Вот чудовищный ветер и несносный!
XXVII
Ну-ка, мальчик-слуга, налей полнее Чаши горького старого Фалерна, Так велела Постумия[25] — она же Пьяных ягод пьянее виноградных. 5 Ты ж, погибель вина — вода, отсюда Прочь ступай! Уходи к суровым, трезвым Людям: чистым да будет сын Тионы![26]
XXVIII
Злополучные спутники Пизона,[27] С легкой ношею, с сумкой за плечами, Друг Вераний, и ты, Фабулл несчастный! Как живется вам? Вдосталь ли намерзлись 5 С вашим претором и наголодались? Так же ль все барыши в расход списали, Как и я, за моим гоняясь мотом,[28] Уплатил за долги его — вот прибыль! Меммий милый! Изрядно и жестоко 10 Ощипал он меня и облапошил. Что я вижу? И вы в таком же счастье? Облапошили вас и ощипали? Вот они — покровители из знатных! Чтоб вас прокляли боги и богини, 15 Вас — позорище Ромула и Рема!
XXIX
Кто видеть это может, кто терпеть готов? Лишь плут, подлец бесстыжий, продувной игрок! В руках Мамурры[29] все богатства Галлии, Все, чем богата дальняя Британия! 5 Ты видишь это, Ромул,[30] и снести готов? Ты, значит, плут бесстыжий, продувной игрок! А он теперь, лоснящийся, напыщенный, В чужих постелях знай себе валяется, Петух, самец блудливый, жеребец лихой! 10 Ты видишь это, Ромул, и снести готов? Ты, значит, плут бесстыжий, продувной игрок! Затем ли на далекий остров Запада[31] Ходил ты, цвет и слава победителей, Чтобы вот этот твой кобель потрепанный 15 За сотней сотню расточал и тысячи? Чудовищная щедрость, мотовства разгул! Неужто мало прожито-просажено? Сначала деньги прокутил отцовские, Затем ограбил Понт,[32] затем Иберию,[33] 20 Где Таг течет, река золотоносная, Теперь дрожат и Галльский, и Британский край.[34] Зачем с мерзавцем нянчитесь? Проматывать Умеет деньги, больше ни на что не гож. Не для того ль вы город погубили наш, 25 Благочестивый зять, благочестивый тесть?[35]
XXX
Ты жесток, мой Алфен, жалости нет к сверстникам игр в тебе, К ним не памятлив ты, сердцем суров, другу неверный друг. Предал друга шутя, мне изменил, весь — вероломство ты! Помни, боги отмстят смертным за ложь! Зло ненавистно им. 5