Виктория «Таэль» Абзалова ЛЕДЯНОЙ ПРИНЦ 

1.

Знаете, как-то вычитал в сети, что 90-е в демографическом плане обошлись нам в не одно поколение. Что? Слишком сложное слово «демографический»? Тогда буду говорить проще. Под этот нехитрый вывод попадали и братки, с увлечением мочившие друг друга, и тихо спивающиеся прочие мужички, резкий спад рождаемости и те редкие дети, до которых все равно никому не было дела по вполне банальной причине выживаемости, как следствие еще и падение нравов и куча отклонений в развитии и т. д. и т. п. Апокалипсис, короче.

Честно говоря, тогда читал это исследование чисто из академического интереса, да и по социологии реферат нужен был до зарезу, а комп уже исправно устанавливал долгожданного «Ассасина» и оставалось где-то процентов 15-ть… Только потом как-то попалась моя испорченная, зажеванная распечатка и подумалось вдруг, что писали-то это все-таки умные люди! Ко мне ведь эта модель подходит на полную сотню… Потерянный.

Я как раз родился на заре 90-х. Мой папаша не был братком, скорее любителем азартно ловить удачу и хотя бы за это ему спасибо — по крайней мере, расти довелось не в задрипаной общаге, как Натке или в однокомнатной хрущевке, экономя карманные деньги на банку кока-колы как близнецы Семеновы из одного со мной класса. Прежде, чем раствориться в неизвестной туманной дали, он оставил нам дом, хоть и наполовину с черновым ремонтом, а потом долго платил неплохие алименты. Ну а что не приезжал, не звонил, — я не обижен, я его вообще смутно помню.

Во всяком случае, мама могла закончить ремонт, не париться на счет няни, я учился в «английской» школе, занимался в секции, имел навороченный комп и даже с некоторого времени пластиковую карточку в своем полном распоряжении.

Правда, последнее было скорее необходимостью. С некоторого времени мать устроилась в солидную турфирму и круто поднялась, зато была постоянно в разъездах, так что если дома она бывала в общей сложности где-то полгода, — уже хорошо!

Замечательная картина, да? Для иного подростка предел самых фантастических мечтаний: достаток и полная свобода.

Для меня тоже был. До определенного дня.

Нет, я не стану плакаться, что мне было грустно и печально, и на ночь мне никто не читал сказок и не подкладывал плюшевого мишку под одеяло. Мою историю вообще трудно назвать детской.

С чего она началась? Наверное, с самого первого дня, как в моей жизни появился ОН. Отчим. Тогда еще будущий.

Не надо смеяться, что, мол, обычная детская ревность. Может быть. Только в наше время трудно быть наивным, и я еще в начальных классах прекрасно понимал, что «дядя Володя» или «дядя Саша» приходят к нам в дом не просто так. В конце концов, моя мать эффектная, ухоженная и еще вполне молодая женщина, не говоря уж о том, что достаточно слышал. Иногда она даже спрашивала меня: «А что ты думаешь, если он будет жить с нами?»

В этот раз не спросила. А я, 10-тилетний дурак, все пытался доказать, что ОН — «плохой», и никак не мог понять почему он может говорить мне идти спать, когда я еще не доделал то, что хотел, почему он раскорячившись валяется на моей любимой подушке, которую мне подарила бабушка, сама вышивая наволочку, почему даже когда он порвал маме халат и кричал, виноват оказался я, — что подглядывал, что вмешался в разговоры взрослых… Хренасе разговоры! Что в нем такого особенного, что мама с гордостью говорила подвыпившим за праздничным столом подругам «настоящий мужик»?!

Наверное те приглушенные стоны из-за дверей их спальни, которые я иногда слышал, пробираясь ночью в туалет. Слава Богу, что хоть тогда они были заняты собой и это избавляло меня от очередных разборок на тему почему я не угомонюсь и продолжаю вредничать. Я научился радоваться тому, что меня не замечали. Ведь, с другой стороны, мне они тоже не мешали. Мать выполняла свои обязанности, оплачивая мое образование и нужды, я выполнял свой «сыновий долг» — зарабатывая золотую медаль, исправно получая призы на олимпиадах и соревнованиях… и вечерами ставя «хай левел» на очередной игрушке.

Пока была жива бабушка, было легче и светлее, но пережив войну, ровно 22 июня она и умерла. Инсульт и все. А потом через год умер дед от пневмонии. Это он от нас ехал обратно в Ярославль, где они жили. До сих пор чувствую свою вину: тем немногим, что есть во мне хорошего, я обязан им, а даже спасибо не сказал ни разу, и думал о них… гадости думал, на которые по правде способен только испорченный обиженный ребенок.

А ведь это бабушка отвела меня в секцию впервые! Она сама в юности была гимнасткой и всегда смотрела Олимпийские игры, чемпионаты по всем видам спорта. Это был своего рода ритуал с полуторалитровой кружкой крепкого обжигающего чая, и ничто не могло его нарушить… Не знаю почему, но меня она отвела на коньки.

Только с тех пор — лед стал моим наваждением и единственной страстью. Даже комп мерк по сравнению с ощущением как режет поверхность острая кромка конька. Пан Геральт, конечно, знатный мачо с крутым серебряным мечом, но и он и вечная «Готика» никуда не денутся! На них у меня хватит ночи до рассвета, а лед… Лед, это лед!

Я летел по нему, я танцевал, я парил в эйфории… Конечно, плакал бывало, особенно от вычиток тренера, когда ошибался. А потом снова были только витые росчерки лезвия на прозрачной тверди. И никаких лишних мыслей…

Лед стал моим спасением до поры, я бредил им наяву. Лед стал ступенью к падению, сведя с человеком, полностью изменившим самою суть.

2.

Я давно заметил, что человеку не свойственно задумываться о своей жизни глубоко, пока не случается чего-то глобального, и то не всегда, а я не исключение. Только никогда не мог даже подумать, что получится именно так — от детской глупости все-таки никто не избавлен, ведь дети тоже не думают, что могут попасть под машину, когда бегут за мячиком на дорогу.

Если продолжать сравнение, то я попал под каток. Солидный, асфальтоукладочный. И жизнь, как пафосной книжонке, — разделилась на «до» и «после», хотя дошло это тоже не сразу.

В тот вечер я валялся в постели под толстым ватным одеялом, скулил и очень жалел себя. Под Новый год погода стояла далеко не новогодняя, я тупо попал под дождь после тренировки, промочил ноги едва не до колен, и продрог на остановке, опоздав на маршрутку. Благодаря чему, сейчас температура зашкаливала, несмотря на антибиотики, дышать горлом было больно, носом невозможно вообще, все тело выкручивало и ломило, ныла каждая мышца, как у наркомана со стажем во время ломки. Уши и те заложило, что странным образом не мешало предельно отчетливо слышать звуки пьянки внизу: у отчима были