художественной среды Петербурга. Он часто посещал театр, знакомился с операми Моцарта, Керубини, Россини. Эти навыки пригодились ему в будущем, при создании собственных сочинений. Ведь Глинка сам был певцом и знал все особенности человеческого голоса, потому его темы были такими мелодичными. Они соединяли в себе русские певческие традиции и итальянские народные напевы.

Глинка окончил пансион в 1822 году «вторым по списку», т. е. одним из первых учеников. Но после этого надо было работать над развитием своего дарования. Поездки в деревню, на Кавказ (для лечения) и обратно в Петербург (1823); служба в Министерстве Путей сообщения (1824–1828), светские знакомства отвлекали его от настоящего призвания, не давая сосредоточиться.

Первый опыт Глинки в сочинении музыки относится к 1822 году сразу после окончания пансиона. Сердечное увлечение одной музыкальной знакомой, игравшей на арфе и обладавшей «прелестным сопрано», дало толчок к созданию Вариации для фортепиано на тему Вейгля из оперы «Швейцарское семейство», Вариации для арфы или фортепиано на тему Моцарта, вальса для фортепиано. С этого момента, хотя он и продолжал совершенствоваться в игре на фортепиано, Глинка все свое внимание направил на композицию и вскоре уже сочиняет чрезвычайно много. Занятиям с крепостным оркестром дяди Глинка обязан своими практическими знаниями инструментовки. Он продолжал пробовать себя в разных родах сочинения (камерные и оркестровые пьесы, романсы, вокальные ансамбли), но понимал, что ему не хватало техники, и стал брать уроки, но без особой пользы. Очень долго собственные творения не приносили ему удовлетворения. А ведь именно в это время были написаны хорошо известные сегодня романсы и песни: «Не искушай меня без нужды» на слова Е. А. Баратынского, «Не пой, красавица, при мне» на слова А. С. Пушкина, «Ночь осенняя, ночь любезная» на слова А. Я. Римского-Корсакова и др.

Но главными были в это время не творческие победы молодого композитора, как бы высоко они ни ценились. Это было время постоянных и напряженных поисков себя в музыке и одновременно практического постижения тайн композиторского мастерства. Он пишет ряд романсов и песен, оттачивая вокальность мелодики, но одновременно настойчиво ищет пути выхода за рамки форм и жанров бытовой музыки. Уже в 1823 году он работает над струнным септетом, адажио и рондо для оркестра и над двумя оркестровыми увертюрами.

Постепенно круг знакомств Глинки выходит за рамки светских отношений. Он знакомится с Жуковским, Грибоедовым, Мицкевичем, Дельвигом. В эти же годы зародилась его дружба с Одоевским, протянувшаяся на многие годы. Его жизнь в эти годы была наполнена всевозможными светскими развлечениями, многочисленными художественными впечатлениями разного рода. Но все это не могло помешать композиторской работе, которой Глинка отдавался с прежним «постоянным и глубоким напряжением». Сочинение музыки становилось для него внутренней потребностью. Общение с А. С. Пушкиным, В. А. Жуковским, В. Ф. Одоевским, с будущими декабристами способствовало выработке передовых эстетических взглядов и творческих принципов композитора.

Михаил Иванович часто посещает музыкальные вечера у своих друзей и музицирует с Варламовым, братьями Виельгорскими. Анна Петровна Керн, в доме которой нередко бывал Глинка, в своих мемуарах рассказывала о его искусстве: «Глинка… поклонился своим выразительным, почтительным манером и сел за рояль. Можно себе представить, но мудрено описать мое удивление и восторг, когда раздались чудные звуки блистательной импровизации… У Глинки клавиши пели от прикосновения его маленькой ручки. Он так искусно владел инструментом, что до точности мог выразить все, что хотел; невозможно было не понять того, что пели клавиши под его миниатюрными пальцами… В звуках импровизации слышалась и народная мелодия, и свойственная только Глинке нежность, и игривая веселость, и задумчивое чувство. Мы слушали его, боясь пошевелиться, а по окончаний оставались долго в чудном забытьи.

Когда он, бывало, пел романсы, то брал так сильно за душу, что делал с нами что хотел: мы и плакали и смеялись по воле его. У него был очень небольшой голос, но он умел придать ему чрезвычайную выразительность и сопровождал таким аккомпанементом, что мы заслушивались. В его романсах слышалось и близкое искусное подражание звукам природы, и говор нежной страсти, и меланхолия, и грусть, и милое, неуловимое, необъяснимое, но понятное сердцу».

В эти годы Глинка стал серьезно задумываться о путешествии за границу. К этому его побуждали различные причины. Прежде всего, путешествие могло дать ему такие музыкальные впечатления, такие новые знания в области искусства и творческий опыт, которых он не мог бы приобрести у себя на родине. Кроме того, стали сказываться результаты бабушкиного «тепличного» воспитания, и Глинка надеялся также в иных климатических условиях поправить свое здоровье.

Весною 1830 года Глинка выехал для лечения за границу. Он путешествовал по Италии, Австрии, Германии, где познакомился с музыкальной жизнью крупнейших европейских центров. В промежутках между поездками, во время остановок в городах, возобновлялись музыкальные занятия, опыты в сочинении, неудачные попытки брать уроки теории (например, у миланского теоретика Базили). Изредка завязывались мимолетные музыкальные знакомства (с Мендельсоном, Берлиозом, Поллини, Беллини, Доницетти и др.). Встречаясь с известными музыкантами и певцами, выступая в концертах и домах любителей музыки, Глинка скоро прославился как пианист. Он поселился в Милане, который был в то время крупным центром музыкальной культуры. Оперный сезон 1830–1831 года был необычайно насыщенным. Глинка оказался весь во власти новых впечатлений: «После каждой оперы, возвратясь домой, мы подбирали звуки, чтобы вспомнить слышанные любимые места». Как и в Петербурге, Глинка по-прежнему много работает над своими сочинениями. В них уже не остается ничего ученического — это мастерски выполненные композиции. Значительную часть произведений этого периода составляют пьесы на темы популярных опер. Инструментальным ансамблям Глинка уделяет особое внимание. Он пишет два оригинальных сочинения: секстет для фортепиано, двух скрипок, альта, виолончели и контрабаса и Патетическое трио для фортепиано, кларнета и фагота — произведения, в которых особенно отчетливо проявляются черты композиторского почерка Глинки.

Конечно, поездка в Италию приблизила его к вокальной музыке и научила искусству писать для голоса. Но попытки сочинения в итальянском вкусе скоро убедили его в том, что он «не может быть