приостановился, пытаясь понять, кто кричал. Так и не поняв, кто, он зловеще пообещал:

  - Завтра для всех половинная порция, зэки поганые, - плюнул он в котёл полный каши и стал спускаться вниз.

  На других этажах тоже хотели жрать.

  - Молодец, Рудольфус. Постарался, - начали переговариваться заключённые, стоило охраннику скрыться.

  - Заткнись, Белла! И так жрать приходится тем, чем свиньи брезгуют, а тут ещё ты с подначками.

  - Интересно, сколько раз охранники плюнули в эту кашу? Как думаешь, Беллатриса? - Спросил скучающий голос дальше по коридору.

  - Не меньше семи, Антонин. Не меньше семи.

  - Почему это? - Заинтересовался тот.

  - Хым! - Хмыкнула она самодовольно. - Это самое сильное магическое число, Долохов. Ты-то должен знать.

  - А, ну да. Думаю, ты права.

  - Этот паренёк так и не заговорил? - Спросил брат Рудольфуса, Рабастан, чья камера была напротив моей.

  - Спёкся он. Слабак, - презрительно заметила Белла, заработав ложкой и отплёвываясь, попадались в каше личинки жуков и опарыши, подброшенные туда местными надсмотрщиками смеха ради.

  Глава 2

  Однообразные дни тянулись один за другим. Небо в окошке камеры, что находилось под самым потолком - было вечно затянуто тучами, Из щелей в старой кладке дули холодные ветра, а в камеру залетали солёные брызги моря. Ещё один день, старался я не отчаиваться и не в силах сидеть без дела, продолжал тренироваться.

  - Раз, два, три. Раз, два, три, - делал я уже какой подход, то приседая, то отжимаясь.

  Умереть от слабости в этом теле мне не хотелось. Стэн в свои последние дни отказывался от еды и окончательно ослаб, притом, что и при попадании сюда был не в лучшей форме. Идиот.

  Сперва из его крови выветрились пары алкоголя, а потом началась героиновая ломка, подошел я к стене, посмотрев в кем-то заботливо прибитое к ней маленькое зеркальце, откуда на меня глядел словно старик или совсем пропащий человек. Но даже за это я был благодарен, продолжает мне сниться раз за разом один и тот же сон, навеянный дементорами.

  Я в желудке демона и другие души, что раньше относились ко мне хорошо, безумно хохоча и завывая, начинают отрывать от меня кусок за куском, кусок за куском, пихая их в свои бездонные пасти, пока от меня не остаётся ничего. Боль и безумный хохот. Боль и хохот!

  Каждый раз, просыпаясь в холодном поту, я пытаюсь снова заснуть, но не получается. Всё болит. И больше всего - душа.

  - Ты там не помер ещё? - Прокричал мне Рабастан, заметив тень под моей дверью, что не перестаёт двигаться.

  - Молчит? - Спросил его брат.

  - Молчит, - подтвердил тот.

  - Может он немой? - Предположила Белла.

  - Когда приходят дементоры, он орёт ещё визгливей тебя, Беллатрис, ха, ха, ха, - заржал Рудольфус, очевидно недолюбливающий свою жену. - Так что язык у него есть. Это точно.

  Из их разговоров можно многое узнать, но общаться с ними? Нет. Это не по мне.

  Они в отличие от меня настоящие преступники и сидят за дело, любил Стэн собирать вырезки из старых газет и я знал обо всех преступлениях, совершенных соседями по камерам, где простое убийство, выглядело словно насмешка. До такого элита, служившая Воландеморту, не опускалась. Им подавай массовые жертвоприношения, чуму и поветрия.

  У нашей Мэри есть дружок,

  Барашек белый, как снежок.

  На свете дружбы нет тесней -

  Повсюду он бежит за ней,

  О хей, эхей! О хей, эхей!

   - Заткнись, Мальсибер! - Первой сегодня не выдержала Беллатрис.

  Как и каждый день до этого из камеры слева от меня звучали вопли Мальсибера, распевающего народные песни Англии. Это было даже забавно.

   - ААААаааа! Я этого не выдержу, - стенала единственная женщина на нашем этаже.

   Отрешившись от этих звуков, я продолжил тренировку, разгоняя по телу кровь.

   Азкабан. Как много в этом слове и как мало понимают те, кто ни разу здесь не бывал. Это место, что когда то принадлежало тамплиерам, потом инквизиции, а сейчас волшебникам - словно отрицает магию, нашли на туманном Альбионе самое верное ему применение. Сбежать отсюда невозможно. Магия заперта глубоко внутри нас. И да, я её чувствую, а значит я волшебник.

   Знания, полученные мной от Стэна и осколков, говорят о том, что обычные люди не видят дементоров. Даже умирая. Выходит, дар у меня пробудился после столкновения с ним. Такое бывает, но очень, очень редко.

   По идее, я должен быть слабым магом, слабее даже давешнего Стэна, но это не так. Ведь я пожрал, не знаю как, но пожрал чужие куски душ, чем усилил себя и вышел на уровень сильного подмастерья. Так что в теории мне доступны все чары, что знали как парень ведун из СССР, Егор, так и английский умница Гек. Нужно лишь потренироваться. И я тренировался. Сразу после физических упражнений, шли магические.

   Вставая на свободном пяточке камеры, я замирал, закрывая глаза, представляя, что рука, поднятая в воздухе, тяжелеет и в ней находится такая родная, тёплая палочка из ясеня, отождествлял я себя с нашим, русским парнем. После чего делал движение, и мысленно или шепотом выговаривал заклинание и так раз за разом, раз за разом, начал я словно изучать заклинания с первого курса школы, пока не отработаю их всех.

   Не знаю, выйду ли я когда-нибудь отсюда, но если да, то выйду я с высоко поднятой головой.

   Мысли же, признаться что я не Стэн Шанпайк, как пришли, так и ушли. Спасибо знаниям почти сквиба, пообтесавшегося в этой системе и хорошо знающего законы магических министерств разных стран. Таких как я, называют одержимыми, приравнивая к демонам. Никому не хочется в один прекрасный момент потерять тело и быть вытесненным из него чужаком. И хоть со мной было не так, разбираться никто не будет. Наказание