- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (15) »
Борис Годунов
Сцены, не включённые Пушкиным в основной текст.
Ограда монастырская.[1]
Григорий и злой Чернец. Григорий.Что за скука, что за горе наше бедное житьё!
День приходит, день проходит — видно, слышно всё одно:
Только видишь чёрны рясы, только слышишь колокол,
Днём, зевая, бродишь, бродишь; делать нечего — соснёшь;
Ночью долгою до света всё не спится чернецу.
Сном забудешься, так душу грёзы черные мутят;
Рад, что в колокол ударят, что разбудят костылём.
Нет, не вытерплю! нет мочи. Чрез ограду да бегом.
Мир велик: мне путь-дорога на четыре стороны,
Поминай как звали.
Правда: ваше горькое житьё.
Вы разгульные, лихие, молодые чернецы.
Хоть бы хан опять нагрянул! хоть Литва бы поднялась!
Так и быть! пошёл бы с ними переведаться мечом.
Что, когда бы наш царевич из могилы вдруг воскрес
И вскричал: «А где вы, дети, слуги верные мои?
Вы подите на Бориса, на злодея моего,
Изловите супостата, приведите мне его!»
Полно! не болтай пустого: мёртвых нам не воскресить!
Нет, царевичу иное, видно, было суждено —
Но послушай: если дело затевать, так затевать…
Что такое?
Если б я был так же молод, как и ты,
Если б ус не пробивала уж лихая седина…
Понимаешь?
Нет, нисколько.
Слушай: глупый наш народ
Легковерен; рад дивиться чудесам и новизне;
А бояре в Годунове помнят равного себе;
Племя древнего варяга и теперь любезно всем.
Ты царевичу ровесник… если ты хитёр и твёрд…
Понимаешь? (Молчание.)
Понимаю.
Что же скажешь?
Решено!
Я Димитрий, я царевич.
Дай мне руку: будешь царь.
После сцены Ⅵ.[2]
Где ж он? где старец Леонид?
Я здесь один и всё молчит,
Холодный дух в лицо мне дует
И ходит холод по главе…
Что ж это? что же знаменует?
Беда ли мне, беда Москве?
Беда тебе, Борис лукавый!
Царевич тению кровавой
Войдёт со мной в твой светлый дом.
Беда тебе! главы преступной
Ты не спасёшь ни покаяньем
Ни Мономаховым венцом.—
Замок воеводы Мнишка в Самборе.[3]
Уборная Марины. Марина, Рузя убирает её, служанки. Марина (перед зеркалом).Ну, что ж, готово ли? нельзя ли поспешить?..
Позвольте: наперёд решите выбор трудный:
Что вы наденете, жемчужную ли нить
Иль полумесяц изумрудный?
Алмазный мой венец.
Прекрасно! помните? его вы надевали,
Когда изволили вы ездить во дворец,
На бале, говорят, как солнце вы блистали.
Мужчины ахали, красавицы шептали…
В то время, кажется, вас видел в первый раз
Хоткевич молодой, что после застрелился.
А точно говорят: на вас
Кто ни взглянул, тут и влюбился.
Нельзя ли поскорей.
Сейчас.
Сегодня ваш отец надеется на вас,
Царевич видел вас не даром.
Не мог он утаить восторга своего,
Уж ранен он; так надобно его
Сразить решительным ударом.
А точно, панна, он влюблён.
Вот месяц, как, оставя Краков,
Забыв войну, московский трон,
В гостях у нас пирует он,
И бесит русских и поляков.
Ах, боже мой! Дождусь ли дня?..
Не правда ли? когда в свою столицу
Димитрий поведёт московскую царицу,
Вы не оставите меня?
Ты разве думаешь — царицей буду я?
А кто ж, когда не вы? кто смеет красотою
Равняться здесь с моею госпожою?
Род Мнишков — ничьему ещё не уступал;
Умом — превыше вы похвал…
Счастлив, кого ваш взор вниманья удостоит,
Кто сердца вашего любовь себе присвоит —
Кто б ни был он, хоть наш король,
Или французский королевич —
Не только нищий ваш царевич,
Бог весть какой, бог весть отколь.
Он точно царский сын и признан целым светом.
А всё ж он был прошедшею зимой
У Вишневецкого слугой.
Скрывался он.
Не спорю я об этом —
А только знаете ли вы,
Что говорят о нём в народе?
Что будто он дьячок, бежавший из Москвы,
Известный плут в своём приходе.
Какие глупости!
О, я не верю им —
Я только говорю, что должен он, конечно,
Благословлять ещё судьбу, когда сердечно
Вы предпочли его другим.
Уж гости съехались.
Вот видишь: ты до света
Готова пустяки болтать.
А между тем я не одета…
Сейчас, готово всё.
Мне должно всё
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (15) »