Ирвин ШОУ Оплакивать будем после
РАССКАЗ
Рисунок Леонида ЛИВШИЦАОни вышли из кинотеатра и не спеша двинулись по направлению к Пятой авеню. «Гитлер, — кричал мальчишка газетчик, — Гитлер!» — Этот Флетчер, — сказала Дора. — тот, что играл ее отца, помнишь? — Угу, — ответил Поль. Они поднимались по темной улице, он держал ее за руку. — У него камни в почках. — Это видно по его лицу, — сказал Поль. — Теперь я могу сказать, как он играет — как человек, у которого больные почки. Дора рассмеялась: — Прошлой зимой я делала ему рентген. Это один из лучших пациентов доктора Сэйера. Тот всегда у него что-нибудь находит. Летом доктор собирается удалить у него камни из почек. — Успеха тебе, старик Флетчер, — сказал Поль. — Я как-то делала ему массаж плеча. У него неврит. Он зарабатывает 150 долларов в неделю. — Тогда понятно, отчего у него неврит. — Он звал меня к себе на обед. — Дора вынула свою руку из руки Поля, взяла его за локоть и крепко сжала его. — Я ему нравлюсь. — Уверен, что так. — А тебе? — Что — мне? — спросил Поль. — А тебе я нравлюсь? Они остановились на плошали Рокфеллера и, прислонясь к мраморной стене, смотрели вниз, на фонтан, на статую, на сидящих за столиками людей, на официантов, которые стояли тут же, прислушиваясь к шуму фонтана. — Я терпеть тебя не могу, — сказал Поль и поцеловал ее в голову. — Я так и думала, — сказала Дора. Они рассмеялись. Они смотрели на площадь, на редкие деревья, ветер доносил шелест их светло-зеленых листьев. Там росли желтые анютины глазки, они плотным кольцом окаймляли прудики с бронзовыми морскими статуями, гортензии, небольшие зеленые деревца, покачивающиеся на ветру, яркий рассеянный свет проникал сверху от прожектора. Парочки медленно двигались вниз от Пятой авеню; непринужденно и мило беседовали, как можно беседовать лишь в воскресный день, отдавая должное размаху Рокфеллера, от щедрот которого здесь были устроены цветники с гортензиями и прудик, посажены молодые деревья, а среди них верхом на бронзовых дельфинах возвышались фигуры морских божеств, уносящихся прочь из строгого уныния Бизнеса. Поль и Дора шли по этой улице, разглядывая витрины. У одной они остановились. На ней была выставлена мужская спортивная одежда: габардиновые брюки и яркие рубашки с короткими рукавами и изящные косынки, которые повязывают на шее. — Иногда я представляю, — сказал Поль, — что сижу в своем саду — рядом два датских дога — одетый в такую вот одежду, прямо как актер Голливуда на природе. — У тебя есть сад? — спросила Дора. — Нет. — Вон те брюки — ничего, — сказала Дора. Они подошли к следующей витрине. — А впрочем, — сказал Поль, — иногда мне хочется так выглядеть. Котелок на голове, голубая рубашка со складками на груди и с накрахмаленным белым воротничком, аккуратный маленький галстук за пять долларов и непромокаемое пальто из ткани «барберри». И недурно было бы выходить из офиса каждый день в пять часов и отправляться на коктейль. — Ты и так ходишь на коктейль почти каждый день. Без котелка. — Но я-то говорю о совсем другом коктейле, — сказал Поль. Он повел ее по Пятой авеню, — о том, на который ходят люди в накрахмаленных голубых рубашках со складками. В один прекрасный день… — Боже мой, — воскликнула Дора, они чуть было не угодили под автобус, — посмотри на эти платья. Они стояли напротив «Сакса». — Пятая авеню, — произнес Поль. — Улица грез. — Хорошо знать, что такое есть, — прошептала Дора, глядя на витрину, освещенную, как сцену, на желтое платье и вывеску «Тропические ночи в Манхэттене» и на маленькую вырезанную из камня рыбку, которая по какой-то причине оказалась тут же. — Даже если ты не можешь все это иметь. — Еще погуляем? — спросил Поль. — Или пойдем ко мне? — Я бы еще погуляла. — Дора посмотрела на Поля и усмехнулась. — Еще немного. — Она сжала его руку. — Чуть-чуть. Они направились вверх по улице. — Мне нравятся эти манекены, — сказал Поль. — Все и каждый в отдельности. Это какие-то сверхсущества, и все же в них есть что-то мягкое, живое, манящее. И их бюсты всегда наклонены под нужным углом именно так, как принято в этом сезоне. — Да, — сказала Дора. — Это же папье-маше. Из него можно сделать что хочешь. Посмотри-ка. Алюминиевые чемоданы. Путешествуйте самолетом. — Они похожи на кухонные горшки моей мамы. — Хотел бы иметь несколько таких? — Неплохо бы. — Поль внимательно их разглядывал. — Улетайте. Покупайте багаж и отправляйтесь. Уезжайте на край земли. — Смотри, у них есть еще небольшой чемоданчик, специально для книг. Целый отдельный маленький книжный шкафчик. — Как раз такой мне и нужен, — сказал Поль. — В самый раз, когда ездишь, как я, каждый день в автобусе по Пятой авеню. Они прошли мимо собора Святого Патрика, темного, громадного; над ним медленно проплывала луна. — Как ты думаешь, Бог гуляет по Пятой авеню? — спросил Мать. — Конечно, — ответила Дора. — Почему бы и нет! — Мы хозяева этой земли. Повсюду люди работают как рабы, чтобы богачи могли жить здесь и чтобы мы смотрели на эту улицу и говорили: «Да, здесь очень красиво». Или: «Снесите ее, здесь дурно пахнет». Я чувствую себя очень значительным, когда гуляю по Пятой авеню. Они остановились у витрины авиакомпании Гамбург — Америка. Там вокруг шеста в бесконечном танце кружились маленькие куколки в национальных костюмах, а другие такие же куколки в это время наблюдали за ними. Все куклы широко улыбались. «Праздник урожая в Букебурге» — гласила короткая надпись. Частный детектив повернул за угол, остановился и наблюдал за ними. Они подошли к следующей витрине. «Предлагаем пассажирам способствовать их приятному и беззаботному путешествию, — прочитал Поль в буклете. — Хапаг — Ллойд объявляет также 20-процентную скидку для всех педагогов, находящихся в годичном отпуске. Говорят, они магистры в искусстве путешествий». — Я когда-то хотела совершить путешествие в Германию, — сказала Дора. — Я знаю много немцев, неплохие люди. — Скоро я буду там, — сказал Поль, когда они прошли мимо частного детектива. — Ты собираешься поехать туда? — Угу. За счет государства. В хорошо сшитой форме цвета хаки. Наконец-то я посмотрю очаровательную Европу, центр культуры. Из сбрасывающего бомбы самолета. Слева от нас «Сторк клаб», культурный центр Пятьдесят третьей восточной улицы. Посмотри на этих прелестных девочек. У многих из них бюсты тоже