Новый мир. Книга 1: Начало. Часть первая

Глава 1

Большая часть учеников шестого «А» класса провела прошедшие каникулы не бог весть как. Но даже этих впечатлений оказалось достаточно, чтобы одиннадцатилетние мальчишки и девчонки взахлеб делились ими друг с другом, не заботясь, слушают ли их одноклассники или пытаются перекрикивать.

Обычно-то у нас такого оживления не встретишь. Половина класса — молчуны, чьи мысли зачастую витают далеко от реальности. Некоторые вообще могут не сказать за день ни слова. Что бы там ни твердили учителя, а отрыв от школьных будней изрядно способствует повышению настроения.

Я бы мог рассказать побольше прочих, но решил сдержаться. Ведь я уже не ребенок, а вдобавок еще и староста класса, и отлично понимаю, что такое «ответственность». Мне надо вести себя скромнее, не давать ребятам почву для пересудов и завистливых сплетен. Хватит и того, что в классе абсолютно незаслуженно шептались, что учителя заискивают перед моим папой и завышают мне оценки.

— … там реально крутые горки, — восторженно пересказывал круглощекий Степа Медведенко, побывавший вместе с родителями в парке водных аттракционов. — Спецэффекты сумасшедшие просто, я там чуть в штаны не наложил!..

— Тьфу ты, удивил! Тебе чтоб в штаны наложить много не надо, — передразнил его Джером, вальяжно рассевшись на задней парте с закинутыми на стол ногами. — Сто раз бывал в этом твоем парке. Так себе помоечка!

Степка не рискнул спорить с малолетним хулиганом, только обиженно на него покосился.

Джером был в своем обычном виде, расхлябанном и неопрятном. В отличие от одноклассников, большинство из которых в первый день после каникул под бдительным оком предков более или менее принарядились и причесались, Джером щеголял своим обычным затасканным джемпером, покрытыми пятнами джинсами и «просящими» каши кроссовками, а его непослушные кучерявые волосы топорщились во все стороны будто со сна.

Я прекрасно знал, что Джерри просто выделывается — он, как обычно, провел каникулы, никуда не выезжая из селения и от скуки предавался всем сумасбродным выходкам, которые только могло изобрести бойкое воображение неутомимого нарушителя спокойствия и бунтаря. Мне было жаль друга из-за тех лишений, которые ему приходилось терпеть. Но я, конечно, никогда бы ему этого не сказал, чтобы не ущемить его гордость.

— Эй, Димка! — меня дернул за рукав сидящий на заднем столе Боря Коваль, стеснительный толстячок с приплюснутым носом-пятачком. — Видел твои фотки из «Аквариуса»! Круто, блин! Я лайкнул все и расшарил, видел?!

— Спасибо, Боря, — я улыбнулся дружелюбно, не выдав, что меня позабавило неловкое заискивание парня, который втайне пытался во всем мне подражать. — Вот кому я обязан своей популярностью!

Пошутив, я переглянулся с сидящей рядом со мной Мей Юнг, красивой девочкой с длинными черными волосами и узким разрезом глаз. Мей, как всегда, весело улыбнулась мне в ответ. Ей-то, конечно, я уже успел в деталях рассказать все о посещении «Аквариуса» и показать даже те фотки, которые я в сеть не выкладывал.

Я не просиживал в Интернете днями и ночами напролет, как многие мои знакомые, но все-таки постил об основных событиях своей жизни и выкладывал фотки, если бывал в каких-то интересных местах. Благодаря папе я бывал в них чаще, чем кто-либо из друзей и одноклассников. Вот и на этих каникулах отец умудрился организовать мне путешествие на станцию «Аквариус» — знаменитый подводный исследовательский центр и музей, лежащий на дне океана. Мало что в жизни впечатляло меня так сильно, как экскурсия на батискафе по заброшенному мегаполису, навсегда погребенному под толстым слоем воды. Всего этого было полно в Интернете, но я не выпускал камеры из рук и щелкал, щелкал, щелкал, не в силах отвести взгляда от покосившихся небоскребов, увешанных навсегда погаснувшими рекламными дисплеями, медленно разрушающихся от соленой океанской воды. Это был величественный город из Старого мира — мира, который я не застал.

Гомон в классе не пожелал стихать даже при появлении учительницы, так что ей пришлось громко обратиться к школьникам, дабы те неохотно повернулись и уделили ей свое внимание.

— Шестой «А» класс, добрый день! Похоже, двух недель оказалось достаточно, чтобы вы забыли, как начинается урок, — с легким, напускным укором проворчала классная руководительница. — Лайонелл, а ты, похоже, и вовсе совесть потерял!

Дождавшись, пока ученики, поутихнут и поднимутся со своих мест (Джером неохотно встал последним, нарочито лениво спустив ноги со стола) классная руководительница Кристина Радославовна дружелюбно осмотрела класс. От нее явно не укрылось, что за эти две недели подопечные посвежели, подтянулись и приободрились. Почти все были в свежевыглаженной одежде и с аккуратными стрижками, не считая нескольких несчастий вроде Лайонелла.

Стараниями старшеклассников, проходивших трудовую практику, классную комнату к началу семестра тоже прихорошили, отмыв и отлепив из-под столов жвачки. Конечно, сами столы, как и другое оборудование класса, были далеко не новыми, их закупили лет пять назад уже бывшими в употреблении… и все-таки это больше, чем имеют многие.

Под окнами с полуопущенными белыми жалюзи источали тепло электрические конвекторы, а сами окна были тщательно утеплены, так что в классе сохранялась вполне приемлемая температура и детям не приходилось учиться в куртках и шапках, как когда-то. Под потолком в углу класса натужно гудел старенький ионизатор воздуха.

Пробежавшись цепким взглядом по глазам школьников, педагог убедилась, что никто не пользуется своими сетчаточными дисплеями, о чем обычно свидетельствует неподвижный, будто застланный белой пеленой взор. Не похоже было, и чтобы кто-то слушал музыку через спрятанные в ушах микродинамики, хотя здесь у Кристины Радославовны, конечно, полной уверенности не было.

— Итак, я приветствую вас и надеюсь, вы хорошо отдохнули и набрались сил для второго семестра, который будет весьма интересным, но в то же время и сложным!.. — с несколько преувеличенным воодушевлением, которое казалось одиннадцатилетним ребятам наигранным, пролепетала Радославна.

Это была скромная женщина лет двадцати восьми — тридцати, которую сложно было назвать миловидной из-за заметной сутулости, тусклых русых волос и бледной угреватой кожи лица с неказистыми чертами. Впрочем, ее внешность несколько выигрывала из-за доброго выражения большущих глазищ, которые, правда, Джером называл «рыбьими» из-за их округлости и блекло-голубого цвета.